– Убью стерву! – продолжал реветь тот, стряхивая с себя фигуру в военном мундире.
Батальоны маршировали, взбивая пыль. За громкой песней, общим топотом, бряцаньем оружия и скрипом колёс мало кто слышал теперь шум деревенской свары. Лишь ближайшие к месту драки солдаты посматривали на происходившее, но никто не решался покинуть строй, чтобы остановить избиение.
– Уйди, ваше благородие! – Бородач сбросил с себя поручика.
Он решительно замахнулся вилами, готовый вонзить их в опять упавшую девушку. Верещагин успел подкатиться к ней и оттолкнуть её обеими ногами, выведя тем самым из-под страшного удара. Вилы с хрустом вонзились Василию в ногу. Он вздрогнул, но не вскрикнул, хотя испытал сильную боль. Он даже сумел подняться, после того как бородач выдернул вилы. Он выпрямился, удивлённо развёл руками, будто не произошло ничего особенного и проговорил, пытаясь справиться с дыханием:
– Ты, подлец, рехнулся!
– Убью, язва! – заорал мужик и снова вскинул над головой вилы.
Раздался выстрел. Крестьяне от неожиданности замолчали, обернулись и увидели, как в их сторону побежали несколько офицеров. Прапорщик Крестовский вытянул перед собой руку с зажатым «наганом».
– Разойдись, сволочь! – вопил он фальцетом.
– Вашбродь! – появился неизвестно откуда Никифор. – Что ж такое делается!
Мужики и бабы бросились врассыпную. Некоторым досталось по спине – ротный командир подлетел на чёрном коне и принялся стегать наугад плёткой.
– Что! Что! Шкуру спущу! – слышался его разъярённый голос. – Повешу! Расстреляю! Холопы! Гниды! Что! Что! Всех сюда! Всех зарою! Всех на корм свиньям пущу! Что! Что!
В считанные секунды мужик с вилами оказался под грудой солдат, самозабвенно начавших колотить его. Верещагин сделал шаг в сторону спасённой девушки и упал – нога подогнулась под ним.
Пытаясь подняться, он снова свалился, и конь, на котором проскакал мимо ротный командир, задел его копытом по голове.
– Прошу простить, господин поручик. Как вы?
– Полный набор удовольствий. – Василий обхватил голову обеими руками.
– Вашбродь, позвольте ногу. Что там? Батюшки! Полный сапог кровищи!
Верещагин лежал неподвижно. Его мутило.
– Плесните его благородию водицей, – донёсся чей-то голос, – сомлеет сейчас. Эка его оприходовали.
– Верещагин, как ты? Василёк, живой ли? – нагнулся над ним Крестовский. – Господа, давайте за лекарем! Где Крупенин, где эта бледная крыса? Дайте кто-нибудь пакет, надо срочно перебинтовать!
– Ты что, сучий выродок! – слышался из-за спины Крестовского злобный рык. – Ты на офицера руку поднять посмел? Да я тебя за это на каторге сгною! Вот тебе, получай, свинячий сын!