– Иван, – наклонился к следопыту Алексей, – не рискуем ли мы, идя сейчас к берегу? Не достаточно ли с нас на сегодня?
Следопыт помолчал немного, налегая на весло, затем сказал:
– Выстрел знакомый был.
– Знакомый? – Алексей не понял его. – В каком таком смысле, сударь?
– У каждого ружья свой голос, как у человека. Далековато пальнули… Я не уверен, но похоже на Григория…
Алексей Сафонов с сомнением посмотрел в сторону тёмного берега. Он уже свыкся с тем, что Иван был наделён самыми необычными качествами, но последние слова следопыта сильно удивили офицера.
– Если вы и впрямь распознаёте… – Алексей растерянно пожал плечами.
Байдары зашуршали по береговому песку, и Чукчи из лодки Кытылкота первыми ступили на землю.
– Гриша! – громко позвал Иван, выпрыгивая из байдары. Сделав казакам знак, чтобы они были готовы к любой неприятности, он последовал за Кытылкотом и его людьми.
– Э, братцы! – донёсся до них слабый голос.
– Гриша, ты ли это?
– Я, кто ж ещё?
Через десяток шагов Иван и его спутники остановились перед небольшим шалашиком. Оттуда показалось измученное лицо Григория. В сгустившемся сумраке казак выглядел белым как снег. Длинные волосы налипли на грязной коже лба, борода взлохматилась, нос заострился, потрескавшиеся губы сжались в полоску.
– Какого лешего тебя тут носит? – Иван наклонился над ним.
– Меня не носит, Ваня. Я лежу. Нога у меня прострелена.
– Кто ж тебя? – Иван оглянулся, услышав позади себя шаги, и увидел Алексея и Машу.
– Наш разлюбезный Вадим Семёнович, – скрипнул зубами Григорий.
– Тяжлов? Вот сукин сын! Простите, Марья Андреевна, за грубость, но просто иногда нет мочи сдержаться, – сказал Иван и опустился возле Григория. – И что же ты? Неужели отпустил его?
– Как же, – казак усмехнулся с достоинством, – так-таки он уйдёт от меня… Хлопнул я его, подлеца. Лежит там, в горах.
– А ты что же? Что тут было? Кто сейчас стрелял? Мы слышали несколько выстрелов с разных сторон.
– Забавная история приключилась со мной, Ваня, – проговорил Григорий. – Подсобите-ка мне встать, а то сам не могу.
– Рассказывай, не тяни, – нетерпеливо толкнул его в плечо Иван.
– Дело было так. После того как Тяжлов меня подбил, я затаился. Выждал минутку и бахнул в него. Попал, слава Богу. Но нога-то у меня прострелена… Я было пошёл к нему, но оступился и упал вниз… Должно быть, сознание потерял. Не помню ничего из того… Помню только Ворона, как он возился со мной.
– Ворон? Так он тоже тут?
– Нет, он ушёл. Залатал мне ногу наскоро и ушёл за лодкой и за людьми. Он ведь что-то почувствовал, когда Тяжлов из Раскольной ушёл. Ворон побрёл за ним, но подоспел ко мне, когда всё уж случилось. На гору он меня бы не втащил, староват твой отец для этого. Но подволок сюда, к берегу. Устроил мне здесь, как видишь, шалашик и ушёл. А тут вдруг возьми и объявись эти сволочи!