– Рия! – позвал он.
Она не сделала и трех шагов от него. Виктория остановилась и медленно повернулась к нему:
– Что?
Он улыбнулся ей, не разжимая губ. И наваждение прошло окончательно. Возможно, для него оно вообще не существовало. Еще одно подтверждение тому, что ее муж совершенно не тот человек, каким кажется.
– Боюсь, я не могу просто позволить тебе уйти, чтобы ты наставила мне рога с первым кобелем, который тебе приглянется. У всякого мужчины есть гордость, знаешь ли.
Виктория разразилась невеселым смехом. Ах да! Его гордость. Его проклятая репутация. Вот что его на самом деле волнует! И глядя на него в полутьме пустой террасы, она точно поняла, что ей нужно сделать. Она впервые за этот вечер ощутила спокойствие. Она полностью владела собой.
– Что ты думаешь о моем поведении, Джастин, не имеет ровным счетом никакого значения, – мягко сказала она.
– Никакого значения? – Он нахмурил брови. – Да если бы я захотел, я бы запросто мог разоблачить тебя. Сообщить всем и каждому в этом зале, кто ты такая. Если бы они знали, что ты моя жена, к тебе бы никто близко не подошел. Не посмел бы.
Она скрестила руки на груди.
– Нет, Джастин. Ты этого не сделаешь.
Он с вызовом рассмеялся:
– Да? И почему же?
– Потому что это повредило бы тебе гораздо больше, чем мне.
Он наморщил лоб.
– Позволь-позволь. Каким бы образом мне повредило то, что моя жена – самая желанная женщина в стране?
– А таким, что я не просто самая желанная женщина во всей Англии. Я Рия, самая желанная куртизанка этой страны. А стала я такой потому, что долгая череда искуснейших любовников научила меня самым изысканным чувственным удовольствиям. И ни одним из них не был ты, муженек.
Виктория возликовала: самодовольная маска сползала с его лица по мере того, как до него доходила истинность ее слов. Она продолжала:
– Таким образом, если ты объявишь кому-то, что я твоя жена, ты также объявишь, что я обратилась в поисках удовлетворения к другим мужчинам. И это испортит твою драгоценную репутацию окончательно и бесповоротно. И вообще, что же ты должен быть за любовник, если твоя жена предпочла стать куртизанкой, лишь бы не оставаться с тобой?
Повисло долгое молчание. Виктория не пыталась заполнить паузу. Пусть Джастин обдумает ее слова. Пусть почувствует ее правоту.
Какая-то жестокая часть ее жаждала уязвить его. Она, женщина, которую он некогда отверг, теперь получила власть над единственным, что для него имеет ценность.
– Ты погубишь меня, погубишь себя – только для того, чтобы осуществить свою прихоть?
Она сделала шаг к нему, стараясь не вдыхать при этом пьянящий запах мужской кожи.