Если б не сенбернар, плохи были бы Кузины дела. Черный кобель уже подскочил, оскалив хищную пасть. Но сенбернар при всей своей неповоротливости поспел вовремя. Перехватил питбуля на лету зубами за шею, отшвырнул в сторону.
Похоже было, что старожилы Двора между собой не ладят.
Они застыли в боевых стойках, не сводя друг с друга глаз. Питбуль рычал и щерился, сенбернар сохранял невозмутимость.
Втянув уши и прижимаясь животом к асфальту, Кузя подполз к своему защитнику поближе. Только прильнув к могучему боку, боксер немного осмелел. Облаял питбуля так, чтоб сразу стало видно: не слабак какой-нибудь, тоже может за себя постоять, да и товарища защитить.
И понял черный гаденыш, что его дело дохлое. Захлопнул свои гнусные челюсти, попятился.
Величественно качнув пышным хвостом, сенбернар потрусил к дальней подворотне. Кузя, конечно, не отставал.
Интересная, между прочим, была подворотня. В ней клубился разноцветный туман и что-то потрескивало. Но самое главное — именно оттуда доносился Аромат, побудивший рыжего боксера к полету. Пока рядом торчал черный питбуль, Аромата не было. А теперь возродился, еще сильней прежнего.
Очень хотелось обогнать неторопливого сенбернара и поскорее прошмыгнуть в чудесную Подворотню, да вежливость не позволяла.
Картина пятая
Ястреб
Но Ястребу только показалось, что его больше не существует. Во всю свою жизнь, во все свои жизни он не ведал покоя и тишины. В сердце вечно пульсировала тревога, постоянным фоном бытия был нервный, диссонирующий шум жизни. А тут вдруг ни тревоги, ни шума. Полное Зеро.
И все-таки показалось. Мысль, выходит, работала, иначе Ястреб не ощутил бы ни покоя, ни тишины.
Ничего, сказал он себе. Невосприятие внешних воздействий — преддверие Черноты. Она совсем близко. Плевать на Эйфелеву башню, пусть торчит себе бессмысленная железяка, все отлично устроилось и без нее. Не надо паниковать из-за рудиментов мыслительной деятельности. Это остаточные явления в подкорке мозга.
Из, черт знает, каких глубин памяти выплыла давным-давно прочитанная где-то история. Как в восемнадцатом, что ли, веке германские студенты-медики проводили эксперимент со свежеотрубленной головой преступника. Поставили ее на плаху и стали окликать по имени, один справа, другой слева. Голова не откликалась, но глазами вправо-влево поводила. Мозговая деятельность прекратилась не сразу.
От этого дурацкого воспоминания Ястреб разозлился на упрямую подкорку. И покоя как не бывало. Вернулась тревога. Тишине тоже настал конец.
Мерзкий звук ногтя, скребущего по стеклу, заставил его передернуться. Во вполне конкретном, физическом смысле.