– Я тебя понимаю. Когда мы закончим, я подую на твои царапины.
Перис взглянула на него и заметила, что он смотрит не на ее коленки, а на грудь. Он поднял глаза. Вместо того, чтобы улыбнуться, Тобиас перегнулся над краем ванны, и поцеловал то, что только что разглядывал, – поцеловал медленно и осторожно. Его ладонь скользнула вниз; поддерживая грудь, он глубоко втянул в рот сосок.
Перис порывисто вздохнула. Волосы Тобиаса упали ему на лоб.
– Жестокий пират, – пробормотала она. – Я… Тобиас, перестань.
– Не хочу, – ответил он приглушенным голосом. Но тут же остановился.
Он погрузил в воду ее ободранные ладони, а другой рукой нашарил салфетку из махровой ткани и намочил ее.
– Нам надо разработать план, – сказал он, прикладывая салфетку к ее ладони и вглядываясь, чтобы оттереть приставшую грязь. – Сначала мы займемся кое-чем другим, а потом решим, что же нам делать дальше.
– Чем другим?
Он встретился с ней взглядом, его улыбка была шальной, невыносимо чувственной.
– Единственным делом, которым я бы занялся прямо сейчас.
От выжатой над ее головой салфетки по лицу потекли струи воды, заставив ее хватать ртом воздух и тереть глаза.
Следующая порция воды потекла по спине, по плечам и между грудей. От круговых движений рук Тобиаса по воде поплыла пена.
Перис делала слабые попытки схватить его за руки. Сдавшись, она нашла свой способ отомстить. Она приподнялась в ванне так, чтобы лизнуть плоский мужской сосок, и Тобиасу пришлось ее оттолкнуть. Тогда она скользнула в сторону и ухватила более чувствительную часть мужской анатомии…
– Вот оно, – закричал Тобиас, смеясь. – Вы этого просили.
Подняв приливную волну, Тобиас прыгнул в ванну прямо на Перис.
Царапины и грязь были позабыты.
Найджел развалился на подушках некогда принадлежавшей его дорогому глупому брату брачной постели и разглядывал платье бывшей жены брата.
Незадолго до рассвета она явилась к нему в непристойном настроении, и ему открылись новые грани ее ненасытного аппетита к извращениям. Он поглаживал рубцы, оставшиеся на запястьях от самодельных ремней из разодранной простыни. Несколько дней ему придется носить одежду с длинными рукавами. Слава Богу, она решила, что получит больше удовольствия, если не будет связывать ему лодыжки.
– Готова поговорить? – спросил он ее.
В течение часа со своего прибытия она еще не сказала ни слова. Да и сейчас она встала, так ничего ему и не сказав; из одежды на ней был только темно-розовой пояс для чулок и чулки цвета слоновой кости. Она подошла к краю кровати и оперлась руками о постель; ее большие груди приглашающе качнулись в его сторону.