Слезы.
Синтия, рыдающая, распростертая лицом вниз на кровати: «Они ненавидят меня».
Дождь стучал по ромбовидным окнам очаровательной спаленки на двоих. День как раз из тех, которые нравились Перис. Она любила смотреть на плачущие под дождем деревья.
– Давай пойдем гулять, – сказала она. Ей хотелось обнять Синтию, но она знала, что лучше этого не делать. – Мы можем пойти в магазин, и я куплю тебе тот журнал, который ты хотела.
– Мокро там, – сказала тринадцатилетняя Синтия. – Прическу испортит.
Перис взглянула на светло-рыжие волосы Синтии и дотронулась до своей косички.
– Хорошо, хочешь, я схожу и куплю тебе? – Она не могла выносить ее рыдания.
– Может быть. Тогда этой тупой миссис Пурвис не придется говорить бабушке Эмме, что она видела, как я пыталась его взять. Я уже все положу на место. Все ненавидят меня.
– Нет, это не так. Они любят тебя. И я люблю.
Синтия икнула и снова заплакала.
– Да, – настаивала Перис. – И я всегда буду твоим лучшим другом.
– Правда?
– Да.
– Обещаешь? Что бы я ни делала?
– Обещаю.
Перис никогда не забывала своего обещания. Но несколько часов назад она позволила себе ответить на призыв мужчины, с которым Синтия развелась.
– Мэм? Что с вами?
Она вздрогнула и взглянула в лицо портье, который держал открытой дверь лифта.
– Все в порядке, – сказала она, заходя внутрь.
Дверь закрылась, и она нажала кнопку этажа, поежившись под черной хлопчатобумажной курткой, надетой поверх мешковатой рубашки и джинсов.
Какая дура.
Маленького сексуального обещания оказалось достаточно, чтобы сбить ее с ног. Маленького сексуального обещания от единственного человека, о котором она мечтала.
От Тобиаса Квинна.
Поцелуй.
Несколько поцелуев.
Его руки на шее, на спине, ласкающие талию сквозь тонкую ткань.
Она содрогнулась.
И она бы снова сделала это. О Боже. Она с силой потерла лицо руками. Мягкий толчок лифта возвестил о прибытии на нужный этаж.
Поскольку Эмма Делайт ответила на ее звонок по переговорному устройству, она уже ждала у распахнутой двери. Уютно большая в шелковом макового цвета костюме, Эмма внимательно изучала своими пронзительно зелеными глазами слегка растрепанную внучку. Посмотрела, как Перис теребит прическу, и дотронулась до своих с изысканной небрежностью уложенных седых волос.
– Привет, Эмма, – сказала Перис, засовывая руки в карманы куртки. – Надеюсь, у тебя осталось немного кофе?
– Мм, – неопределенно ответила Эмма. – В кофейнике. На столике у кровати.
Эмма вела жизнь богатого бродяги. Постоянно в движении. Не держа ничего, даже отдаленно напоминающего дом в своем дорогом номере люкс. И все, что она ела и пила, готовилось другими. Здесь, в месте, которое она называла домом, все делала прислуга.