глотает «весеннее зелье», трепанги и прочие укрепляющие средства, однако пользы от них никакой! На испытаниях он все равно не напишет ничего путного. Вот почему мне важно знать, как велики твои возможности, скажем, если их считать хотя бы в цунях.
— Вдаваться в подобные подробности мне как-то неловко… скажу лишь, что они немалые! — Полуночник уклонился от прямого ответа, но приятель не отступал и велел ему снять одеяние, даже потянул его за штаны, но сюцай наотрез отказался.
— В таком случае я вряд ли смогу тебе чем-то помочь! Посуди сам, если во время любовных утех ты чем-то не потрафишь избраннице или, наоборот, причинишь ей боль, она, глядишь, еще поднимет вопль и обвинит тебя в насильстве. Возникнет скандал! Что тогда делать? Выходит, подвел тебя не кто иной, как я!
Поняв причину беспокойства друга, Вэйян улыбнулся:
— Мое богатство, разумеется, увидеть можно, но только не днем. На свету хвастаться им как-то негоже. Впрочем, если у тебя есть на сей счет сомнения, я могу рискнуть и показать. — С этими словами он принялся расстегивать штаны. — Вот мой жалкий капиталец! Взгляни! — Он сделал жест, какой обычно делает торговец, взвешивая в руке серебро.
Соперник Куньлуня подошел ближе и со вниманием посмотрел. И вот что он увидел:
Продолговато нетвердое тело,
Красноголово и яшмово-бело.
Там, где от чресел оно отожмется,
Темная поросль курчавится, вьется.
Тонкие синие жилки под кожей,
Книзу и кверху скользящей одежей.
Если измерить охоты достанет,
Тело до пары вершков не дотянет;
Если захочется взвесить его -
Может, оно на три цяня[86] потянет.
Лет бы в тринадцать-то отроковице
И не сыскать любопытней вещицы,
Отроку — этак в четырнадцать лет -
Лучшей забавы на свете и нет.
Если готовится к ратному делу,
Станет железным набрякшее тело;
Очень похоже оно на моллюска -
В панцире-сумке и тесно и узко.
Кончится дело лихое — и что же?
Тело с дугою-излучиной схоже,
Напоминает креветку-крючок:
Сморщился, сгорбился, лег — и молчок.
Соперник Куньлуня, закончив строгий осмотр, не издал ни единого звука, чем привел молодого сюцая в полное замешательство. Повеса был очень высокого мнения о своих могучих достоинствах.
— Воин, понятно, сейчас несколько обмякший, как это бывает после сражения, надо видеть его в деле…
— Боюсь, и в деле такому воину похвастаться нечем! Можешь убирать! — бросил приятель и добавил со смехом: — Ты сильно переоценил свои возможности! Другие обладают богатством в три раза большим. Забавно, чем же ты собирался прельстить чужих жен? Неужели и впрямь вот этим своим капитальцем? Я-то думал, что ты ищешь дев, потому что владеешь каким-то особенным чудом, коим возможно не только удивить, но и испугать человека. Поэтому я поначалу не хотел заставлять тебя раскрывать твои секреты. А оказалось, у тебя не оружие, а жалкий скребок, который годится лишь на то, чтобы почесывать кожу. Для настоящего дела он совершенно не годится!