Но разве это было моей мечтой?!
Решение пришло под утро, когда измученный переживаниями, от которых нас настойчиво избавляли наставники, я уже был готов согласиться с тем, что другой судьбы мне ожидать не стоит.
И это решение было одновременно и совершенно простым по исполнению, и... страшным по своей сути. Но ради того, чтобы получить хотя бы шанс быть с ним, я был готов не только на это.
Наставник Тинир, к которому я обратился с просьбой пройти испытания в паре с Вилдором, сначала отказался меня слушать. К тем, кто шел согласно жребию, могла быть благосклонна судьба, дав более слабого противника, оставляя шанс в нем нуждающимся. Для тех, кто своим противником избирал наставников, основным было просто пройти все препятствия за установленное для этого время и не получив при этом серьезных ран. Для тех же, кто как я, оспаривал право другого на зрелось... все было более напряженно и бескомпромиссно.
Набиру и право на жизнь получал лишь один из двух. И я готов был пойти на любые ухищрения, чтобы им оказался именно Вилдор.
Как же он распорядится первой, отданной в его Право жизнью, мне было все равно.
Даже если бы мне пришлось умереть в тот день от его руки... для меня это стало бы счастьем.
Своему другу, который немедленно становился моим соперником, о своем выборе испытания я сказал еще до того, как Совет наставников высказал свое мнение на этот счет. И каким оно будет, сомнений у меня не было - такое противостояние между послушниками только приветствовалось. А голос одного Тинира, который был против жертв там, где без них можно было бы обойтись, не мог ничего изменить.
О том, что стояло за такой позицией, я узнал значительно позже. Но будь это даже по-другому, от своих намерений я вряд ли бы отказался.
Вилдор же... просто молча кивнул, принимая мои слова к сведению и предложил пойти размяться с мечами.
И по безразличию, мелькнувшему в его глазах, я предположил самое худшее для себя - возможность того, что победу зачтут обоим, тем самым нарушив мои планы. И чем ближе был день испытаний, тем более вероятным мне казался такой исход. Не было ни одного предмета, ни одного единоборства, где бы один из нас мог уступить другому.
То утро было промозглым и дождливым. Когда добрались до площадки с мечами, мы мало напоминали тех изысканных юношей, которыми начинали свой путь. Наши ладони одновременно обняли рукояти мечей и мы встали напротив друг друга, готовясь к первой схватке, победой в которой была не только жизнь, но и Честь.
Тот бой показался мне вечностью. Любая моя попытка подставиться под его удар заканчивалась одинаково - ему удавалось в последний момент отвести клинок от моего тела. И это все более и более убеждало меня в том, что он собирался надеть набиру на нас обоих. Видя за моим стремлением сразиться с ним, лишь желание доказать себе, ему, что из нас двоих сильнее именно я и доказывая мне своим благородством, что это далеко не так.