— Я проводила время с Трентом только для того, чтобы Квен мог меня привозить и отвозить обратно, — сказала она тихо. — Думаю, Трент знал это, но меня это не волновало. Квен очень надежный и безопасный. Когда я рядом с ним, я чувствую себя прекрасной и незапятнанной. У меня не было возможности сказать «нет» или «да» мужскому вниманию в течение тысячи лет, — говорила она, и ее голос наполнялся силой. — Я была вещью для Ала, чем-то вроде демонстрации его учительского таланта, и когда Квен пробудил мои чувства после крайне неприятного свидания с Трентом, я поняла, что хочу больше, чем просто его нежные слова.
Мое дыхание перехватило, когда ее взгляд нашел меня. Кистен. Я понимала, о чем она говорила, но он ушел. Навсегда ушел.
— Я хотела отдать себя мужчине, который мог бы отдать мне себя взамен, — говорила она, уговаривая понять, когда я это уже поняла. — Не просто разделить экстаз тел, который мы могли принести друг другу, но в той же степени разделить наши мысли. Квен — хороший мужчина, — сказала она так, словно я могла это оспорить. — Он привьет моему ребенку достойные убеждения. Я скорее выйду замуж за мужчину-полукровку, который полностью принимает меня, чем за кого-то чистокровного, но в глубине души считающего меня испорченной.
Я потянулась, чтобы взять ее руки.
— Кери…
Она вырвалась, очевидно, подумав, что я собираюсь спорить с ней. Ничего не могло быть дальше от действительности.
— Квен благороднее, чем кто-либо из свиты моего отца.
— И куда порядочнее Трента, — сказала я, оборвав ее дальнейшие доводы. — Это хорошее решение.
Она расслабилась, и по ее глазам было заметно, что напряжение спало. Она хотела что-то сказать, но остановилась. Успокоившись, она попробовала еще раз, но получилось высоко и визгливо.
— Ты будешь еще чаю?
Моя чашка была еще полна, но я улыбнулась в ответ.
— Да, спасибо.
Она долила, и я сделала глоточек, вслушиваясь с новым пониманием в наполненное сверчками молчание между нами. Я знала, как этого хочется — чувства, что ты желанна. Хотя с Маршалом я собиралась вести себя разумно, я была бы последним человеком, который бы сказал, что ей нужно было быть более стойкой. Стойкой для кого? Хранить себя для чего? И я знала, что Квен был честен с ней. Возможно, он нуждался в том, чтобы его поняли и приняли так же сильно, как и она.
— Я видела Квена сегодня, — сказала я, и ее выражение выросло в страстное ожидание, что сказало мне о том, что она его любит. — Он выглядел хорошо. Думаю, беспокоился о тебе.
Боже, я чувствовала себя как старшеклассница, но с кем еще Кери сможет наполниться эмоциями до краев и выплеснуть их. Женщина, которая любит, но ни с кем не может об этом поговорить.