– Не хватало еще, – буркнул Юра. И день прошел мирно и мило, будто и не было никаких размолвок, и Юлька была сама кротость и терпение, и мечтательна, и романтична, и, кажется, даже ни разу не приврала.
День прошел мирно и мило, но Юра нет-нет да и представлял, как мама прижмет к щекам худые пальцы, посмотрит горестно и – налетит шквал, гневные пенные волны полетят к небесам, и главное тут переждать девятый вал, выстоять, не захлебнуться, чтобы не выглядеть в Юлькиных глазах дрожащим мокрым котенком.
Но вечером приехала одна, без подруги, Елена Львовна и тревожно ждала Ирочку, не обращая внимания на жалобы и ворчание Евгении Павловны, которая полдня выметала кристаллики йодистого азота, да так до конца и не вымела, и они продолжали взрываться под ее тяжелой поступью. А Ирина Владимировна появилась только поздним утром следующего дня.
* * *
Ирина Владимировна появилась только поздним утром следующего дня, бледная, с неаккуратной прической, с потемневшими глазами, обведенными пепельной тенью. Такие же серые тени залегли и во впадинках щек, и в ямках под тонкими ключицами, выступающими из открытого платья. Ирина Владимировна с трудом удерживала тяжелую сумку с оборвавшейся ручкой, полную книг в непривычно ярких глянцевых переплетах. Книги все были на английском, потому не особенно заинтересовали Юру, ожидавшего каких-то более интересных гостинцев. Он нимало не обеспокоился отсутствием мамы, будучи уверен, что она, набродившись по Москве, слишком устала, чтобы ехать на дачу, и ночует на Котельнической. А теперь вот приехала, книжек привезла, и очень хорошо, и можно заниматься своими интересными делами.
А Елена Львовна по-женски сразу же приметила, как потускнела за ночь Ирочка, будто выгорела, хоть красный жар и пробивается еще через тонкую кожицу губ. Она, перепуганная, сразу же подхватила Ирочку под руку и увела в гостиную, на диван в алькове, обложила подушками и вздохнула:
– Ну слава богу, хотя бы вернулась… Расскажешь? Или сначала кофе? – И не выдержала: – Ирка, что стряслось? Куда ты пропала? Я, как взбесившаяся курица, бегала между стендов, тебя искала-искала! Я со вчерашнего дня не могу видеть книги – нагляделась если не на всю жизнь, то надолго! И я уверена, что ты не ночевала на Котельнической, иначе, знаю, позвонила бы сюда. И я боялась звонить домой, будоражить Микушу, потому что уверена: тебя дома не было! Ирка! Я, конечно, тебе не нянька и не мамаша, но… Я за тебя отвечаю! Я всю ночь не спала. Тебя спасать надо, признавайся? Выглядишь – краше в гроб кладут. Как обманутая бесприданница. Тебя изнасиловали, что ли, взрослую тетку? Ирка?