Епископ постояла на пороге, неодобрительно оглядывая царивший в комнате беспорядок. Затем она сказала охранникам:
– Отведите его вниз.
Они повернулись к другой двери, которая вела, насколько Керис понял, к другой лестнице и, по всей видимости, к крохотной комнатке без окон, которая находилась наверху. Парню стало даже жаль, что сейчас все они так грубо вторглись в наверняка ставшее уже привычным для узника уединение. Не успели воины подойти к двери, как дверь распахнулась от удара с другой стороны, и в комнату, точно ураган, ворвался Антриг Виндроуз.
– Моя дорогая Герда! – Маг, точно ураган, пронесся мимо остолбеневших охранников, как будто не заметил их. Расшаркавшись по моде седой старины, он церемонно и радостно поднес к губам руку епископа. – Как хорошо, что ты заглянула! Что там у вас стряслось? Когда ты была тут в последний раз – полгода назад? Или все семь месяцев? Как твой ревматизм, все беспокоит? Ты пользовалась травами, которые я тебе порекомендовал?
– Нет! – Епископ в раздражении вырвала руку. – И еще раз нет, мне лучше не стало! Я привела…
– Тебе действительно нужно было сделать это, пока не пошел дождь! Солтерис! – Теперь затворник смотрел на архимага, внимательно и испытующе глядя в его лицо сквозь толстые стекла очков. Он схватил Солтериса за руку и воскликнул: – Я же тебя, почитай, лет пять, кажется, не видел?
Высокий, худощавый, но уже немолодой Антриг выделялся узким лицом, обрамленным седой копной волос и такой же всклокоченной бородой. На шее у него болталось некое подобие хрустальных бус. Метавшиеся за стеклами очков серые глаза совершенно не производили впечатления глаз уравновешенного и вообще нормального человека. Месяцами, если не годами, он видел только охранников, но в его сочном живом голосе не слышно было ни упрека, ни недовольства. Казалось, что для этого человека время приостановило свой ход.
– Да, наверное! – спокойно отозвался архимаг, хотя Керис, взглянув на деда, понял, что тот явно обеспокоен таким состоянием Антрига.
Антриг, наклонив по-птичьи голову, некоторое время еще смотрел в глаза Солтериса, потом отвернулся. Несмотря на кажущуюся мешковатость и неуклюжесть, передвигался он по комнате довольно проворно.
– А это Керис, ведь правда? Керис, сынок твоей Телиды! О, Керис: ты, верно, не помнишь меня! Тогда тебе было лет шесть, не больше!
– Нет, что вы! – неожиданно нашелся Керис. – Я вас неплохо помню!
Серые глаза вдруг засветились каким-то особым огоньком – в них читалось удивление и даже подозрение.
– В самом деле? – живо поинтересовался заключенный. – В последний раз мне говорили такое в тот момент, когда мне в спешке пришлось покинуть город Ангельской Руки. – Тут он перевел взгляд на Солтериса. – Ты не хочешь попить со мной чаю? И ты, моя дорогая Герда. – Епископ нахмурилась – ей явно не нравилось такое фамильярное обращение со стороны заключенного. – И эти господа тоже, конечно же, – старик кивнул в сторону охранников и шагнул к небольшому очагу, на котором уже закипал чайник. Несмотря на то, что на дворе стояло лето, огонь тут был совсем не лишним. Башня была сырой, а тут было холодно – через узкие щели, служащие окнами, проникало, должно быть, в самые солнечные дни и то не слишком много света. Что уж говорить о тепле!