Видно было, что для следователя эта новость оказалась полнейшей неожиданностью.
– И вы были на этом кладбище? – Он все еще недоумевал.
– Да, конечно… Я время от времени навещаю брата, вожу ему свежие цветы, ухаживаю за могилкой.
– Понятно, – вздохнул следователь. – Тяжелая история, ничего не скажешь… Хотя вполне может быть и так, что вы обманываете меня и ваш брат, скажем, живет на вашей даче.
Роза поняла, что он сказал это не со зла, не из вредности, а, скорее, повинуясь своему опыту. С какими только историями ему не приходилось сталкиваться в своей практике!
– Думайте, что вам угодно. Мне не хотелось бы, конечно, чтобы вы ворошили прах моего брата, но если ваши люди дойдут до такого, то экспертиза покажет, что в могиле – останки Григория Флорского. Уж вы мне поверьте! А про Агренич я правда ничего не знаю. Совершенно. Рада бы помочь…
Он (циник, что поделать?!) попросил ее записать для него координаты могилы на Преображенском кладбище, оставил свою визитку и как-то очень поспешно ушел. Словно торопился сообщить кому-то в своей конторе о смерти ее брата. Поскорее уж ему хотелось проверить услышанное! Экспертизу устроить, так сказать.
…Сна по-прежнему не было. Роза все-таки легла, повернулась к окну, подобрала колени, обняла подушку и замерла. Что делать? Молчать и дальше? Но кто-то же должен знать всю правду о том, что она сотворила в своей жизни! Кто-то еще, кроме Гриши.
После смерти брата призрак Гриши приходил к ней довольно часто. Присядет на кровать (прозрачный, но вполне видимый, в джинсах и свитере) рядом, долго смотрит на нее, словно хочет что-то сказать. Но – не говорит. И она знает, почему он молчит – сказать ему нечего. К тому же он понимает, что она с самого начала была против его признания.
– Ты не спишь?
Костя открыл глаза, разглядел в темноте ее бледное лицо и охватил его ладонями.
– Ну? Что случилось? Тебе нездоровится?
– Ветер на улице… Тревожно как-то. Словно сейчас распахнутся окна, и холодный ветер ворвется сюда, в спальню…
– Твои страхи?
Они вместе боролись с ее страхами, с ее внутренней болезнью, с ее душевной слабостью. И порой ей казалось, что они все это победили.
– Я же с тобой, – он крепко обнял ее и поцеловал в ухо. Это прозвучало, как взрыв.
– Ой… Как громко!
– Ты вчера вечером была какая-то не такая… У тебя проблемы в школе?
– Нет, не в школе. У меня проблемы по жизни.
– Звучит серьезно.
– Я должна была рассказать тебе все с самого начала, но мне тогда казалось, что этим я отравлю нам с тобой – обоим – жизнь.
– Я с тобой, – голос его звучал спокойно, словно он был готов к любому, даже самому невероятному ее признанию. – Понимаешь?