И все же тварь колебалась.
Тут был риск. Решение, прогрызавшее свой путь под толстой лобной костью, заставило зверя задрожать.
Его круги сузились, ближе, все ближе к лишенной сознания фигуре. Единственный глаз наконец взглянул человеку прямо в лицо.
Дар — тварь наконец-то поняла это — был подлинным. Чем же еще можно было объяснить увиденное им в лице человека? Зеркально отраженный дух, в мельчайших деталях. Такой возможностью нельзя пренебречь.
И все же волк колебался.
Пока перед очами памяти не всплыло одно старое воспоминание. Образ, замороженный, поблекший с течением времени.
Достаточный, чтобы сузить круг.
И наконец дело было сделано.
Его единственный видящий глаз мигнул, разглядел бледно-синее, лишенное облаков небо. Рубцовая ткань на месте второго глаза зудела от нестерпимого зуда, словно бы в ней копошились насекомые. Твердые выступы скалы врезались в плоть спины.
Он лежал неподвижно, стремясь припомнить, что же произошло. Видение, словно темный разрыв, открылось ему — он погружался в него, тонул. Конь, павший под ним; гудение тетивы. Чувство беспокойства, разделенное с компаньоном. Друг, скакавший с ним бок о бок. Капитан Паран.
Тук Младший застонал. Хохолок. Эта безумная кукла. Попали в засаду. Обрывки соединялись, память вернулась вместе с приступом ужаса. Он перевернулся на бок — каждая мышца протестовала. Дыханье Худа, это не Ривийская равнина!
Во все стороны простиралось поле осколков черного стекла. На расстоянии вытянутой руки над землей висело облако пыли. Слева, примерно в двухстах шагах, торчал невысокий курган, нарушая монотонность пейзажа.
Саднило в горле. Болели глаза. Солнце жарило прямо над головой. Кашляя, Тук сел. Под ним с треском ломался обсидиан. Он увидел свой изогнутый роговой лук и потянулся к нему. Колчан был пристегнут к седлу. Где бы Тук сейчас не находился, его верный виканский скакун сюда не последовал. Кроме ножа у бедра и бесполезного сейчас лука, у него ничего не было. Ни воды, ни пищи. Более тщательное исследование лука усугубило печаль: тетива растянулась.
Плохо. Получается, я пробыл… здесь… уже довольно долго. Здесь. Где? Хохолок забросил его в садок. Каким-то образом при этом потерялось время. Он не был особенно голоден, не испытывал и жажды. Но… Даже будь при нем стрелы, лук ослаб. Хуже того, тетива высохла, воск смешался с обсидиановой пылью. Тетива не выдержит натяжения. Это означало, что прошли дни, если не недели, хотя тело утверждало обратное.
Он с трудом встал на ноги. Кольчуга под курткой сопротивлялась движению, с одежды сыпалась блестящая пыль.