Засыпанные снегом дачи смотрелись сказочно под проглянувшим наконец солнцем. Оно отражалось от крыш слепящими тонкими иглами, заставляло щурить глаза.
– Да, можно и здесь.
Я не глушил двигателя и врубил печку на полную мощность. И включил диктофон, закрепленный под сиденьем. Скорее для того, чтобы не забыть какую-нибудь мелочь.
– Давай так, я сейчас расскажу, что знаю, пока не передумала, а ты потом спрашивать будешь! – и снова полезла за сигаретой.
Совсем разнервничалась, что ли?
Я кивнул, и приоткрыл окно. Из него текла струйка пара, я слушал.
– Ну, вы в курсе, наверное, где мы с Лидкой работали. Устроили бордель для богатеньких – не самый лучший, назвали массажным салоном и вперед. Нас там десятка два было. А вообще, грех было жаловаться – тепло, чисто. Клиент как из бани вылезет, водки выпьет, расслабится, никакой Кама Сутры ему не надо, попроще что-нибудь. Даже уроды всякие не очень доставали. Первое время легко работалось. Потом сразу хуже стало. Полгода мы продержались и стали к нам деловые заезжать. Успевали и развлекаться, и дела покрутить. Не буду рассказывать, чего им нравится, только стало нам, тем, кто там работал, невесело. У нас же как, кроме извратов, которых клиент требует, еще и начальство свое урвать норовит. Был у нас такой – Толик, скотина! Чуть что – приставать лез, пользовался, гад, что типа, начальник наш. Уж не знаю, что с ним после этой истории стало, но сволочь была жуткая! А началось это с того, что к нам на отдых начал заезжать такой Володя Крестовский из Заводского. У него и татуировка во всю грудь еще была – крест, необычный очень, резной какой-то. И кличка такая же – Крест. Сначала-то мы и не знали, что за мужичок такой с охраной к нам повадился. Ну, нам Толик и объяснил – это, говорит, в Заводском самый крутой фрукт, и если нам дорога наша задница, то о нем никому не говорить ни слова. И стервища эта, начальница наша, тоже лишний раз напомнила, чтоб молчали.
Я понимающе кивнул. Вика примолкла, кусая губы, потом с жадностью докурила сигарету, перехватила мой взгляд.
– Четвертый год бросаю, черта с два выйдет, не брошу уж никогда, наверное.
– А Ирина Ярославская в "Эльдорадо уже работала? – не удержавшись, спросил я.
– Ага, – кивнула Вика, – она ничего, нормальная. Нас, правда, не очень любила, но добрая вообще-то. Мы с ней мало дел имели, и входы разные, и начальство у нас свое. А что, понравилась?
Вика понимающе подмигнула:
– Она баба стильная.
– Ну, ладно, с лирическими отступлениями закончили, дальше что было?
– А дальше к нам вместе с Крестом начал и помощник его приезжать, громила такой плешивый, волосенки, те, что остались, беленькие, реденькие, как у поросенка. А потом и без Крестовского начал заезжать, с друзьями, такими же уродами, как он, – судя по выражению лица, Вика этого плешивого по настоящему ненавидела. У нее аж губы побелели.