Мучаясь от недосыпа и дурных сновидений, мальчик по имени Майкл Хэнлон в первый день школьных каникул встал задолго до рассвета. Заря только занималась, поднимаясь из густого, стелющегося тумана, обещавшего к 8 утра отличную летнюю погоду.
Однако это в перспективе. А пока мир был серым и сонным как кошка на ковре.
Мальчик натянул на себя вельветовые джинсы, майку и черные кроссовки, спустился вниз, проглотил миску пшенки (он не слишком жаловал ее, но что делать — получил в качестве приза), оседлал велосипед и покатил в центр, держась ближе к тротуару из-за тумана. Туман искажал очертания предметов, выставляя обыкновенные пожарные гидранты и стоп-сигналы мистическими объектами — странными и даже зловещими. Автомобили были слышны, но невидимы; туман создавал акустические иллюзии: совершенно невозможно определить, насколько далеко машина, пока она не оказывалась совсем рядом, возникая из молока как призрак с противотуманными фарами.
Майк повернул на Джексон-стрит в объезд центра, затем переехал Мейн-стрит по Палмер-лейн и без остановки проехал тот квартал, где позднее будет его местожительство. Майк даже не взглянул на дом — маленькое двухэтажное здание с гаражом и небольшим патио. Парнишку на велосипеде не волновало, будет ли он его владельцем или просто квартиросъемщиком; он даже не догадывался, что проведет в этом доме большую часть сознательной жизни.
Повернув вправо, он взял курс на Басси-парк — без особой цели, просто наслаждаясь тишиной раннего утра. Проехав через главный вход, он слез, поставил велосипед на подставку и побрел к каналу — ничем не гонимый, праздный. Чтобы он наяву руководствовался недавними сновидениями — этого с ним не приключалось; напротив, он совершенно не помнил своих снов — так быстро они сменяли друг друга, пока он не встал спозаранку, вспотевший, но дрожащий от утренней прохлады, с намерением быстренько позавтракать и прокатиться по спящему городу.
Запах тумана в Басси-парке был неприятен: сырой и просоленный. Но так бывало и раньше. В предутреннем тумане, висевшем над Дерри, часто пахло океаном, хотя он и был в 40 милях. Но в это утро он казался особенно густым и плотным. Навязчивым. И угрожающим.
Его внимание привлек какой-то предмет. Майк нагнулся и поднял перочинный ножик с двумя лезвиями и выцарапанными инициалами «Э. К.». Задумчиво поглядев на находку, мальчик опустил нож в карман. «Нашедший скачет, потерявший плачет».
Майк огляделся. Чуть поодаль от места находки валялась перевернутая скамья. Мальчик водрузил ее на место, воткнув железные ножки в соответствующие ямки, выкопанные то ли месяц, то ли год назад. За скамейкой трава была примята; отсюда к каналу по траве уходили два следа. Трава вернулась в прежнее положение, но следы все равно просматривались отчетливо.