И оставался лишь конец осени — деревья с опавшей листвой, мерзлая почва и тонкий слой инея на берегах Кендаскейга. А на участках вороны садились на Моу, Керли и Ларри и сидели пока не надоедало. Чучелам было наплевать…
Майка не слишком беспокоило, что прошел еще год: в 9-10-летнем возрасте рановато думать о смерти, да и оставалась ведь, в конце концов, масса других занятий: катание на санках в парке Маккаррон (или, если ты достаточно храбрый, с Рулин-Хилл за пределами города; там обычно появлялись парни постарше), оставались коньки, игра в снежки, в снежную крепость. Приходило время надевать зимнюю обувь и идти с отцом за рождественской елкой; Майк думал, получит или нет на Рождество лыжи «Нордика». Зимой тоже неплохо, но наблюдать, как отец заводит грузовик в гараж…
(весна растаяла лето промелькнуло уборка закончилась)
…было почему-то грустно, так же грустно, как провожать взглядом эскадроны птиц, улетавших к югу, подальше от зимы, да и вообще настроение поздней осенью становилось беспричинно подавленным. «Мы готовы впасть в зимнюю спячку…»
Нельзя, конечно, сказать, что вся жизнь состояла из занятий в школе и поденщины; Уилл Хэнлон не раз говорил жене, что сыну необходимо овладеть рыбной ловлей, даже если это не соответствовало действительности. Приходя из школы, Майк первым делом клал учебники на телевизор в гостиной, перекусывал (обычно сэндвичами с луком и арахисовым маслом; при взгляде на них мать беспомощно всплескивала руками) и одновременно изучал записку, оставленную отцом: где его, Уилла, искать в случае чего и чем ему, Майку, заниматься, что прополоть или снять, что убрать в корзины, что переставить и надо ли подметать в сарае… Но, по крайней мере, один день занятий в школе — а порой и два — были свободны от отцовских наставлений. В эти дни Майку предоставлялась счастливая возможность «ловить рыбу» — то бишь полная свобода действий. О, это были великие дни… когда можно пойти куда угодно… и на сколько угодно.
Как-то раз отец оставил записку другого рода: «Прогуляйся к Олд-Кейп и приглядись к троллейбусам». После занятий Майк пошел в указанном направлении, без труда найдя троллейбусную линию и осмотрев троллейбус со всех сторон. Его поразило, как это чудо может ехать посреди улицы… Вечером у них с отцом получилась обстоятельная беседа; Уилл показал ему фотографии города с первыми троллейбусами — забавная дуга, протянутая с крыши, с сигарой на конце, касавшейся проводов… В другой раз отец послал Майка в парк Памяти, где стояла водонапорная башня, осмотреть купальню для птиц; однажды они вместе зашли в суд: полюбоваться внушавшим уважение механизмом, найденным шефом полиции Бортоном на чердаке. Бортон назвал его «стул бродяги». Механизм был чугунным, с приспособлением для пристегивания рук и ног по типу кандалов. Круглые выпуклые кнопки торчали из спинки и сиденья. «Стул» напомнил Майку фотографию электрического стула в Синг-Синге