— Ты меня иногда расстраиваешь, Бев, — произнес Эл ровным беззлобным тоном, погладив ее по голове.
«В ванной полно крови, папочка! — чуть не воскликнула она. — Разве ты не замечаешь? Она же повсюду! Даже на лампочке над раковиной! Неужели ты ничего не видишь?»
Она не сказала ни слова, позволив ему выйти и погасить за собой свет. Комната погрузилась во мрак. Дверь щелкнула, закрываясь… Беверли лежала с открытыми глазами без сна, и когда с работы пришла мать, и когда был выключен телевизор. Она слышала, как родители прошли к себе, как скрипела кровать во время их совокупления… Беверли уловила как-то обрывок разговора между школьницами, когда Грета Бови делилась с Салли Мюллер, утверждая, что боится полового акта как огня. («К концу они просто становятся сумасшедшими», — говорила Грета, а Салли воскликнула: «О боги, я никогда не позволю парню сделать такое!»). Если верить Грете, то матери должно быть очень больно; Бев слышала как мать вскрикнула раза два низким голосом, но не так, как кричат от боли… Темп полового акта (скрип кровати) все нарастал, становясь неимоверно высоким, и вдруг все прекратилось.
Установилась тишина, затем послышался негромкий разговор, после которого тапочки матери прошлепали в ванную. Бев задержала дыхание в ожидании безумного вопля…
Но его не последовало; лишь журчала вода в ванной; редкие всплески; затем раздалось характерное бульканье — мать открыла затычку. Теперь она, наверное, чистит зубы. Еще через некоторое время пружины в комнате родителей опять скрипнули: мать вернулась из ванной и легла спать.
Минут через пять раздался храп отца.
Черная звенящая тьма окутала Беверли, не давая дышать полной грудью. Она поймала себя на том, что боится повернуться на правый бок — излюбленная поза, в которой она засыпала, — из боязни встретиться взглядом с чем-то глядящим через окно в комнату. Потому она так и лежала на спине, уставившись в потолок — прямая как стержень, и прошло немало времени, прежде чем Беверли удалось забыться некрепким тревожным сном…
Обычно Беверли просыпалась от звонка будильника в комнате родителей. Надо было обладать крепкими нервами, чтобы выдержать его звон. Но вот отец нажимал кнопку, и она быстро одевалась, пока Эл занимал ванную. Перед зеркалом Бев задерживалась — оценить, насколько выросла за ночь ее грудь. Девочка обратила на это внимание прошлым летом. Началось с болезненных ощущений, которые вскоре прошли. Грудь была маленькой — как два весенних яблока, — но она была. Значит правда, что детство проходит, и она становится женщиной.