Они перестелили постели, вымыли полы и натерли линолеум в кухне. Мать взяла на себя уборку ванной, за что Бев была ей бесконечно признательна. У Эльфриды Марш, невысокой седеющей женщины, было неприветливое лицо, на которое наложили определенный отпечаток извечные женские заботы. Лицо говорило, что этот груз нелегок, но его обладательница втянулась и, видимо, обречена тащить лямку.
— Помоешь окна в гостиной, Бевви? — поинтересовалась Эльфрида, возвращаясь в кухню. Она уже переоделась в форму официантки. — Мне надо съездить в Бангор к Шерил Таррент. Она вчера сломала ногу.
— Хорошо, мама. А что случилось с миссис Таррент? Она поскользнулась или что? — Шерил Таррент была сменщицей Эльфриды в ресторане.
— Они с мужем попали в аварию, — хмуро ответила мать. — Он был пьян. Благодари Бога, Бевви, что отец не пьет.
— Да, мама. — Беверли и так благодарила.
— Она наверняка потеряет место, да и он не удержится, — в голосе Эльфриды упрочились мрачные нотки. — Им придется ехать в графство.
Это было худшее, что могла представить себе Эльфрида Марш. Потерять ребенка или болеть раком в сравнении с этим было чепухой. Можно жить бедно, можно всю жизнь «перебиваться» — так она это называла. Но самое ужасное — это «ехать в графство» — то есть жить на пособие. А именно это грозило теперь Шерил Таррент.
— Вымоешь окна, выльешь грязную воду и можешь катиться на все четыре стороны. Отец вечером пойдет в кегельбан — значит, можешь ему не готовить ужин. Но вернешься засветло — знаешь, почему.
— Окэй, мам.
— Боже мой, как ты выросла. — Эльфрида оделила вниманием маленькие холмики под майкой. Во взгляде матери сквозила любовь, но без умиления. — Не знаю, что я буду делать, когда ты выйдешь замуж и уедешь отсюда.
— А я останусь здесь навсегда, — улыбнулась Бев.
Мать крепко обняла и поцеловала сухими губами девочку в уголок рта.
— Я лучше знаю… и люблю тебя, Бевви.
— Я тебя тоже, мамочка.
— Не оставляй грязи на стеклах, вымой тщательнее, — советовала Эльфрида перед уходом, — иначе отец тебе покажет.
— Я постараюсь. — И только когда мать открыла входную дверь, Бев безразличным тоном закинула крючок: — Ты не видела в ванной ничего… забавного, мам?
Эльфрида обернулась, сдвинув брови.
— Забавного?
— Ну… я видела вечером паука. Он вылез из решетки. Разве папа не говорил тебе?
— Так вот чем ты разозлила отца, Бевви?
— Нет! Ах! Я просто сказала ему о пауке, который напугал меня, когда вылез из раковины, а он рассказал, как они отлавливали в туалетах в старой школе крыс, попадавших туда через канализацию. Разве он не говорил?