Сэр Малькольм продолжал:
— Уважаемый сэр, я вижу, вы человек весьма сведущий. И мне бы очень хотелось, чтобы вы рассказали в двух-трех словах о том собрании в ложе, когда умер Джон Ливингстон.
— Да тут особенно нечего говорить…
— Вы, кажется, играли роль одного из трех завистливых подмастерьев, которые должны были поразить Хирама каким-то рабочим инструментом…
— Все так. Я же должен был и поднять его после того, как он якобы умер — символически.
— А он умер по-настоящему.
— Я не сразу это понял и даже сейчас плохо себе представляю, что тогда произошло.
— Передник, господин Бронсон, передник!
— Ну и что? При чем тут передник?
— Вы что, ничего не заметили?
— Как же! Он был из музея. Господин Ливингстон обожал красивые тряпки, всякие украшения… И потом, видите ли…
— Господин Бронсон, — повышая голос, сказал сэр Малькольм, — только не надо басен про трубку с ликоподием. Нам все известно.
— Что именно?
— Кто пытался сжечь запон восемнадцатого века на одном из светильников?
Бронсон какое-то время колебался, потом ответил:
— Майкл Вогэм. Да-да, точно.
— А Досточтимый Дин помешал, так?
— Кажется, да, но в это время все суетились вокруг госпожи Ливингстон. Думали, смерть мужа будет для нее страшным ударом, хотя лично я так не думал.
— То есть как? — с любопытством спросил Форбс.
— Они даже не были супругами. Он — постоянно в разъездах. А она — в объятиях… Впрочем, лучше промолчу.
— Вы и так почти все рассказали! — настаивал старший инспектор.
Тогда Бронсон таинственно произнес:
— Спросите на Кингс-Кросс…
— В доме двадцать семь на Копенгаген-стрит, так? — уточнил сэр Малькольм.
Это был адрес Майкла Вогэма, цветовода, вырастившего изумительную «Элизабет-Мэри». Как бы то ни было, Бронсон встал, давая тем самым понять, что беседа закончена и пора прощаться.
— Ладно, — проговорил благородный сыщик. — Мы с вами, конечно, еще увидимся, господин Бронсон, и очень скоро, а пока мое почтение. Не сомневаюсь, с вами банк не пропадет.
Маленький человечек, явно довольный, проводил друзей-сыщиков до вестибюля, где стояла большая рождественская елка. На прощание Бронсон объявил сэру Малькольму:
— Решите когда-нибудь закрыть счет в своем банке, не забудьте про нас. Примем вас с большим почетом…
— Ах да, — сказал вдруг сэр Малькольм, — чуть не забыл! Кто из членов ложи ввел вас в их общество?
Бронсону такой вопрос пришелся явно не по душе. Он на мгновение задумался и наконец ответил:
— Бог мой, сейчас и не вспомню… С тех пор, знаете ли, столько воды утекло…
Друзья-сыщики не настаивали и на этом откланялись, а уже на улице Дуглас Форбс воскликнул: