Как всегда после любого дознания, сэр Малькольм пригласил старшего инспектора на завтрак к себе в особняк Фалькон. И, как всегда, для Доротеи Пиквик это был очередной повод выплеснуть свое дурное настроение:
— Не понимаю, за что только Скотланд-Ярду такая честь! Вечно вы путаетесь с кем ни попадя! А потом — стыд-то какой! — все хорохоритесь, трубите о себе во всех газетах и получаете разные там награды, а честным, порядочным, скромным людям и спасибо не скажете. Хотя налоги, в конце концов, платят они!
Однако, несмотря на постоянные выпады в свой адрес, Форбс всегда с гордостью принимал приглашения знаменитого друга. Ведь когда-то он и помыслить не мог о том, чтобы хоть пару часов насладиться жизнью, казавшейся ему поистине шикарной. В самом деле, особняк Фалькон обставил и украсил еще сэр Филип, антиквар; там были такие чудеса, которым мог позавидовать любой музей. Сегодня стол накрыли на веранде, выходившей в парк. Снег стаял, и кругом, насколько хватал глаз, были только деревья и статуи, изящно расставленные вдоль бесконечно длинных аллей, где когда-то еще мальчишкой любил играть сэр Малькольм.
— Не желает ли господин старший инспектор отведать чудесного джина с содовой? — осведомился Вэнь Чжан.
— Я как сэр Малькольм.
— Тогда спейсайдский виски с талой ледниковой водой из горного источника — очень полезно для почек…
— И для улучшения памяти, — прибавил сэр Малькольм. — А нам без хорошей памяти никак нельзя, верно? Да уж, дело Ливингстона оказалось на редкость запутанным. Кстати, как там Бронсон?
— Сидит в центральной тюрьме и твердит, что невиновен, хотя все факты против него. Вогэм убит из его револьвера. В теле его подчиненного, бухгалтера Питера Мосли, обнаружен крысиный яд. А дома у него нашли книжку по какому-то адонимаритскому масонству на французском…
— Адонирамитскому, Дуглас…
— Я и говорю, он все из нее и передрал, а от себя прибавил только, что во время ритуала лицо этого самого Хирама нужно накрывать передником, да еще придумал историю со Вдовой. В общем, проявил знание вопроса…
— Да нет! Хотя члены ложи и мнили себя знатоками, сам Досточтимый Дин плохо разбирался в этом деле… Меня насторожило, что у них все было шиворот-навыворот. На чертежной доске много чего не хватало, и разрисовывал ее обрядоначальник, то есть Бронсон. А он хотел перевести стрелку на Вогэма.
— Как это?
— Воспользовавшись общей паникой, он умыкнул у него перчатки, выпачкал их мелом и спрятал под светильником, где, по его расчетам, вы их нашли. То же самое и с сожженным передником. Потом, Бронсон то и дело переводил разговор на Вогэма, пытаясь выставить его подельником госпожи Ливингстон. Он знал: скоро мы поймем, что тот ее любовник. А значит, и сообщник… И вы, впрочем, так и решили.