Наемники ждали ночи. Только в темное время суток Химинбьёрг являл взору свои призрачные хоромы. Кровавые Холмы меняли красный свет на тусклое свечение, которое стало просачиваться изнутри. Таким же мертвенным светом расцветились и могильные курганы. От усыпальниц северян стал исходить едва заметный шорох и звуки, от которых волосы на загривках живых воинов начинали шевелиться сами по себе. Со стороны проклятых насыпей доносился негромкий детский плач, возня, трели гулких свирелей, заунывные песни девушки, ждавшей любимого из далекого похода.
Воители Родвара без устали взывали к Имиру, Крому и другим покровителям, прося защиты от пробудившегося лиха. Впрочем, зло пока еще дремало. Мертвецы лежали там, где их упокоили много лет назад.
Конан сплюнул под ноги, когда понял, что не может усмирить дикое желание развернуться и как можно быстрее броситься отсюда без оглядки. А что, должно быть, чувствуют другие!
Чем дольше киммериец неподвижно сидел у костра, тем сильнее ему начинало казаться, что со всех сторон его окружают толпы голодных мертвецов, утративших человеческий облик. Варвар выругался, поднялся на ноги и пошел прочь от костра, чтобы стряхнуть жуткое покрывало полудремы. Ночной сумрак почему-то казался уютнее, нежели яркое пламя костра.
— Здравствуй, Конан, — услышал он тихий голос, не потревоживший вязкую поверхность омута тишины.
Сердце варвара на миг приостановилось, потом забилось с удвоенной силой.
— Иди себе мимо, нежить.
— Зачем ты так?
Перед киммерийцем стояла молодая девушка, красивая и стройная, не старше семнадцати зим. В ясных голубых глазах застыла печаль.
— Я вот уже как сто лет дожидаюсь своего суженого. Не видал ли ты его?
— Нет.
— Не хочешь ли ты зайти в мой дом, согреться от холода?
Варвар мрачно взглянул на могильный курган.
— Благодарю. У меня нет желания.
— Может в вашем войске найдется тот, кто пожелает скрасить мое одиночество? Я так устала коротать вечность без любимого…
— Сомневаюсь. Прощай.
Конан развернулся, чтобы уйти, но призрак возник у него на дороге.
— Подожди. Не уходи… Ты нужен мне.
— Извини, я еще должен многое сделать в мире живых.
— Нет! Я не отпущу тебя!
Девушка рванулась к варвару, полы ее платья взметнулись, подобно крыльям демона, глаза мертвеца разгорелись красным хищным огнем. Однако призрачная плоть молодой северянки не сумела остановить киммерийца.
— Не уходи, — еще раз повторил дух, на этот раз жалобно, с глубокой тоской в голосе.
Не оглядываясь, Конан пошел прочь от приведения и вернулся к костру. Проклятое место…
Слева к Конану подсели Миррейа и Тарланд. Справа — Ингурд.