— Я тоже вижу свою судьбу, и, поверь, никто меня не заставит думать, что я в один прекрасный день стану подобен великому и справедливому Эрлику на высоком облачном троне.
— Почему же, друг мой? Такой день обязательно настанет. Хочешь, я расскажу, что ожидает тебя впереди?
— Нет.
— О, неужели ты боишься узнать свое будущее? Доверься мне, я не стану пугать тебя бесчисленными бедами и сулить большие неприятности.
Варвар исподлобья взглянул на старца.
— Я же сказал: нет.
— Почему?
— Послушай, старик… Я веду с тобой разговор только из-за уважения, которое уже начинает постепенно пропадать.
— А, так ты тоже думаешь, что я безумен, как стая берсерков! — кивнул Тьяцци. При этом его губы обнажили клыки в зверином оскале. — Все вы презираете меня. Никому не нужен убогий старик Тьяцци. Он злой, он нехороший, он пророчит одни беды. Но скажи, воин, разве я не прав в том, что предупреждаю людей о несчастьях, рассказываю о бедах, которых можно избежать, поступи они хоть чуточку умнее? Я предсказал Ньорну, что он убьет брата и женится на своей сестре… Вместо того, чтобы попытаться предотвратить лихое дело, этот молодой человек поспешил исполнить его, чтобы не отягощать свою жизнь постоянным ожиданием неизбежного. И после этого они называют безумцем меня!
Конан слышал о скверной истории, облетевшей всю Закатную часть Асгарда. Неудивительно, что горе-вещун оказался замешан и в ней.
— Но кто донес до Ньорна эту скверную весть, Динхвалт Злой Язык? Не появись ты в тот день на торжище и не заморочь парню голову своей жуткой болтовней, от которого у нормального человека мурашки идут по спине, глядишь, все могло быть иначе.
Старик грустно усмехнулся.
— Разве ты не понимаешь, добрейший? Я пытался помочь ему! Предупредить, подсказать, наставить… Не я обрек его на узы пророчества. Он сделал это сам.
— Что бы ты ни хотел изначально, все обернулось невыносимо гадко, и Ньорн до сих пор расплачивается за содеянные ошибки.
— Такова его судьба.
— Ничего не говори мне про судьбу, Динхвалт. Из всего, что я знаю, в мире нет ни одной вещи, способной заставить человека идти не по своей тропе.
— Ошибаешься, Конан. Хочешь, я докажу тебе?
Губы киммерийца сжались. Это уже походил на скрытый вызов. Если он сказал, что не верит в судьбу, следовательно, не должен бояться услышать о себе ничего такого, о чем может пожалеть впоследствии. С другой стороны Тьяцци Динхвалт зарекомендовал себя как темный предвестник беды. Хуже всего то, что все, что бы он ни предсказал, в большинстве случаев сбывалось. Было слышно, как скрипнули зубы варвара.