Терпение ее, наконец, иссякло. Мысленно насылая на голову неуклюжего раба все возможные проклятья и уже придумывая ему наказание, Нэркес помчалась назад — к роковой комнате...
Начальник дворцового караула, исседон Аб-Сабал, шел разводить посты. Мелькнувшая в конце коридора женская фигура показалась ему подозрительной. Вглядевшись повнимательнее, он узнал Нэркес. Обеспокоившись, Аб-Сабал побежал к королевской спальне и обнаружил безмятежно спавших у двери часовых. В ярости наградив их пинками, он распахнул дверь.
Его опасения подтвердились. Место рядом с правителем пустовало,— а значит, женщина, которую он видел в коридоре, и впрямь была Нэркес, Осторожно тронув правителя за плечо, начальник караула попытался разбудить его. Сонный Таргитай вскочил на кровати, очумело озираясь.
Постепенно его глаза приобрели осмысленное выражение.
— Что тебе нужно?— недовольно спросил он.— Как ты смеешь врываться в покои правителя среди ночи? Тем более, когда я не один!
Он повернул голову в ту сторону, где, по его предположениям, должна была находиться Нэркес. Но там, увы,— было пусто.
— В том-то и дело, мой повелитель,— удрученно шепнул начальник стражи,— я только что видел вашу возлюбленную в старой части дворца!
— Это что еще за новости?!— гневно воскликнул Таргитай, вскакивая с кровати.— Собирай стражу и — вперед за мной!..
... При виде скорченного трупа аргиппея первым порывом Нэркес было бежать, и как можно дальше. Но перстень! Неужели неизвестный убийца забрал его? Тогда ей конец! Нэркес птицей метнулась к окоченевшему трупу раба.
Руки ее лихорадочно шарили по телу,— но тщетно.
«Неужели забрал?» Сердце на мгновение остановилось в груди Нэркес, но тут же в голове ее мелькнула мысль. Грубо схватив безжизненную голову, она стала открывать рот раба, разрывая посиневшие губы длинными ногтями. Желтые массивные намертво стиснутые зубы, ей одолеть не удалось, так что вновь пришлось прибегнуть к помощи кинжала, на котором запеклась кровь несчастного Ишпака. Разжав зубы лезвием, Нэркес ловко запустила пальцы в рот мертвеца и с торжествующей улыбкой вытащила свой перстень. Очевидно, убегая, раб засунул перстень в рот, а при падении тот застрял у него в гортани, ускорив тем самым его переход на Серые Равнины.
Обтерев перстень о край платья, Нэркес стала осторожно надевать его на безымянный палец. За этим занятием ее и застал Конан. Одним рывком киммериец накинул веревку на шею насмерть перепуганной красотки и, запрокинув ее голову назад, схватил за волосы. Приблизив губы к побелевшему от ужаса лицу Нэркес, он медленно произнес: