Да вот только мало что выгорело киммерийцу на службе у добряка Илдиза. Добрый был, на обещания не скупился, а вот в карманах у его вояк вошь на аркане прыгала.
Зато сам, говорят, в ванне из чистого золота купался,— сразу с тремя наложницами. Большая была ванна. Вот и нашли его однажды в этой самой ванне — владыка с головой лежал в водичке, настоянной на тридцати восьми благовониях. Только пяточки наружу торчали синенькие. Что называется, почил в бозе. Всех трех наложниц, что обычно любили купаться со своим повелителем, конечно же, сразу, без разбирательств, бросили свирепым мастафам,— за то, что недоглядели за стареньким владыкой. А корону Турана водрузил на голову принц Ездигерд, давно уже мечтавший взять бразды правления в свои железные руки. Только вот с целой империей Ездигерд не унаследовал, к сожалению, даже и малую толику папашиного доброго нрава. А потому новый владыка Турана в золотых ваннах рассиживать не стал, а взялся за дело резко и с размахом.
... Привыкшие к вольготной, безнаказанной жизни, Красные Братья совсем не ожидали увидеть в одну прекрасную ночь у стен Джафара огромный флот туранских галер, который провели к Аетолианским островам подкупленные предатели — вожди Морских племен.
Исход битвы был предрешен. Подлая измена недавних союзников, сытое благодушие самих пиратов, как и всегда, сделали свое черное дело. Добрая половина грозных морских разбойников в ту роковую ночь кутила в многочисленных кабаках, а другая — дрыхла в обнимку со своими девками. И почти все они оказались порублены в мелкую капусту туранскими удальцами, которые лихо орудовали ятаганами и пускали по охваченному паникой городу тучи огненных стрел.
Конана беда застигла тоже в постели, где он, позабыв обо всем, нежился в объятьях своей любовницы Филиопы, которую не без тщеславия называл «королевой Джафара».
Королем он, естественно, мнил себя самого. Но в ту ночь его короновали огнем и помазали на царствие кровью... К счастью, у капитана Амры всегда под рукой был вepный меч, который он по старой привычке, клал в изголовье постели,— какие бы утехи ни ожидали его в ней. И когда в спальню ворвались воющие туранцы, Конан и его отважная подруга встретили их на ногах. Так же на ногах Филиопа встретила свою смерть от стилета, пущенного недрогнувшей рукой и вонзившегося ей прямо в горло.
Конан с лихвой отомстил за ее смерть, отправив вслед возлюбленной на Серые Равнины добрый десяток врагов, но уже ясно было, что пришла пора прощаться с Джафаром, ставшим ему почти родным.
Отбиваясь от напиравших туранцев, Конан добрался до задней стены и, нажав плечом на невидимую пружину, как призрак растворился в серых камнях, оставив солдат Ездигерда в полной уверенности, что проклятый Амра, за голову которого была обещана богатейшая награда,— истинный демон, каким они всегда его и считали.