Ашинский хан мысленно проклял свою беспечность. Нет, смерти он не боялся, было только жаль Абруя: всего семнадцать степных весен довелось увидеть тому. Но в глазах юноши он прочел решимость бороться до конца.
— Мой хан, я с радостью погибну за тебя! Мне не страшен никакой враг! — воскликнул пылкий юноша, выхватывая из-за наборного пояса с золотыми бляхами тяжелый чукмар — боевую палицу, увенчанную свинцовым шипастым шаром.
Алп-Манаш коротко кивнул ему и, привстав на стременах, исторг из своей мощной груди ужасающий рев — полузабытый боевой клич древних Алпов. Злобные уродцы отпрянули назад, недовольно вереща.
— Эй, гнусные выродки!— обратился к ним Алп-Манаш.— Мои предки — Алпы душили вас голыми руками, как вонючих крыс. У вас на ногах копыта, а на башке рога, но любой баран из моих отар опрокинет вас в честном поединке. От вас воняет козлом, подлые ублюдки, ибо козел — ваш предок! Ну же, кто первым желает отправиться портить воздух к трону Эрлика?
Нелюди взвыли от негодования — видно, они хорошо понимали человеческую речь — и, выхватив кривые, острые, как бритва, ятаганы и зловеще сверкающие трезубцы, угрожающими скачками стали подбираться к степным воинам. Когда наиболее дерзкие вплотную приблизились к богатырям, в багровых лучах закатного солнца сверкнул меч хана, и тускло блеснул чукмар Абруя. Раздался свист — сталь запела свою кровавую песню.
В яростном вихре завязавшейся схватки слышен был визг рассекаемых на части тварей, победные выкрики Абруя и тяжелое дыхание Алп-Манаша, предпочитавшего биться молча, Его могучая, закованная в бронзовые латы рука орудовала мечом-акинаком с невероятной быстротой — во все стороны летели из-под нее кровавые клочья. Абруя охватил азарт битвы, хотя он и был уже в плечах, ниже ростом и тоньше станом своего дюжего повелителя, но тяжелый чукмар летал в его руках свинцовой птицей, круша рогатые черепа.
Сраженные сатуры один за другим падали на землю. Наконец, охваченные ужасом, уродцы отпрянули назад. Ни один из них не желал больше рисковать своей шкурой. И казалось, нет в мире такой силы, которая принудила бы их к этому.
Абруй облегченно вздохнул и даже расслабил руки, сжимавшие чукмар. Однако более опытный Алп-Манаш по-прежнему настороженно буравил монстров глазами, направив на них острие окровавленного акинака. Он был готов ко всякой неожиданности.
Раздавшийся в наступившей, было, тишине скрипучий шелестящий смех заставил монстров вздрогнуть и вновь вскинуть ятаганы, Похоже, сила, которая могла заставить сатуров вновь ринуться в бой, все же нашлась.