— Вскоре остатки жителей Аталанты, живших на берегах Нового Кема, были покорены пришельцами с востока, которые называли себя кхари. Кхари восприняли культ Змея и вскоре стали самыми яростными его исповедниками. И до сих пор на далеком юге потомки аталантов и кхари поклоняются проклятому Змею и называют его своим Отцом. А кемеры обосновались на севере восточного материка. Там их со всех сторон окружали враги. И вскоре большая часть кемеров ушла далеко на восток, где нашла прибежище у отрогов Рипейских гор. И лишь несколько кланов откололись от них и остались на северо-западе, где обосновались в диких, заснеженных горах. Перед вами, о воины, один из западных кемеров!— закончила свой рассказ Мохира и довольно ощутимо хлопнула Копана по животу.
— Ну что ж, здорово, родичи!— хмыкнул Конан.— Если вернусь в Хайборию, обязательно найму какого-нибудь умника и заставлю его нанести на карту мира Восточную Киммерию!
Глава 4. Мятеж
— Это хороший знак!— воскликнул Амракан, подходя к Конану и протягивая ему руку.— Боги с нами, кемеры! Они прислали к нам в помощь воина из числа наших пропавших сородичей! Удача на нашей стороне! Корум, Уту и Папай даруют нам победу над Заркумом!
— Боги прислали вам не только меня, но и подлинного наследника Хрустального Престола!— заявил киммериец, пожимая протянутую руку вождя, и, тихонько поддав коленом, вытолкнул Таргитая в центр круга.
— Так ли это, великий шаман?— спросил Амракан у Йолчи.
Кемеры замерли, напряженно ожидая ответа. Старец, не говоря ни слова, подошел к Таргитаю, и неожиданно распахнул полы его гирканского халата, подбитого овчиной. Обнажилась смуглая грудь с искусно вытатуированной эмблемой Аргаима — колесом Уту — в области солнечного сплетения.
— Вот ваш подлинный правитель!— молвил Йолчи.
Оглушительный боевой клич, исторгнутый из сотен глоток, сотряс ночную степь. Племя кемеров приветствовало вернувшегося из изгнания повелителя Сакалибы. Ни один кинжал не вонзился в землю слева от костра.
— Я не забуду этого, кемеры, когда взойду на Хрустальный Престол,— заявил Таргитай, который был торжественно поднят на щите, обитом белым войлоком — в знак признания его власти.
За несколько мгновений скромный юноша преобразился. Теперь это был подлинный владыка,— с гордо вскинутой головой в ореоле черных как смоль волос, заплетенных в косы, с грозным взглядом сверкающих глаз, не предвещавших ничего хорошего врагам. В руке его, воздетой к небесам, хищно сверкала в свете костра сталь грозной катаны.
«Власть меняет людей,— подумал Конан, всякого насмотревшийся за годы своих скитаний. Перевороты, мятежи, войны — все это было ему не в диковинку.— Хотя и не каждый рожден для власти. Есть люди, которые не знают, как с ней поступить, Но этот мальчик, пожалуй, далеко не Сантидио. Надеюсь только, что он не превратится в Мордерми».