Воины, которые охраняли его хижину, прислушались, и один из них произнес:
— Лусунга!
— Что это такое? — спросил у него варвар.
Воины вытаращили глаза, на их раскрашенных лицах отразилось крайнее удивление.
— Лусунга — это могучий вождь с севера, — объяснил один из воинов, сжимая копье.
— Ну и что? — не понял варвар.
— Он может рассердиться за то, что ему не показали тебя, и тогда…
— Что тогда? — спросил киммериец, но, не дожидаясь ответа, все понял сам. — Будет война?
— Да, — подтвердил воин и еще крепче сжал копье — так, что побелели костяшки пальцев.
— Много у него воинов? — спросил Конан.
— Много…
— Как много? — продолжал допытываться варвар, и вдруг понял, что не может на языке этих людей назвать сотню или тысячу.
На лице туземца появилось почтительно-испуганное выражение:
— Очень много…
Киммериец махнул рукой, решив, что не стоит и голову ломать.
«Наверное, после десяти у них все называется много, — подумал он. — Пойти, что ли, взглянуть на этого Лусунгу?»
Варвар заглянул в хижину, где в живописных позах раскинулись его спящие жены, и неторопливо направился в сторону поляны. Половина его охранников последовала за ним, остальные остались возле хижины.
«Кое-какой порядок у них все-таки есть, — мысленно похвалил он туземцев, — но вряд ли они хоть что-то понимают в военном деле. Наверное, просто бегут толпой и тычут друг в друга копьями».
Выйдя на поляну, Конан увидел, что перед навесом вождей народу прибавилось. Группа людей, раскрашенных иначе, нежели воины этой деревни, окружала высокого тощего старца. Яркие перья и цветные полоски украшали до такой степени, что трудно было разглядеть его лицо. Старец, размахивая руками, говорил что-то высоким пронзительным голосом, а вожди, собравшись кучкой, время от времени отвечали ему. Колдун Нгунта стоял чуть поодаль, и было заметно, что он слегка растерян и испуган.
— В чем дело? — Киммериец подошел к нему сбоку, стараясь не привлекать к себе особенного внимания.
— Он говорит, что ты не посланник богов… — Увлеченный разговором вождей, Нгунта чуть не подпрыгнул от неожиданности, когда варвар взял его за локоть.
— А кто же я тогда? — усмехнулся Конан, которому его положение пришлось весьма по душе, и в ближайшее время расставаться с этим, почетным титулом, по крайней мере, добровольно, он не собирался,
— Он говорит, что на другом острове, где живет вождь Помонтохо, появился настоящий посланец.
— А что, недалеко есть другие острова? — полюбопытствовал варвар, прикидывая про себя, что это совсем неплохо: во всяком случае, если что, будет куда смыться.