Женщины его любили, он их любил, но все его романы были однодневками, девчонки, девушки, женщины ему мгновенно надоедали, а расставаться с ними он умел легко и просто, без взаимных обид. Кончалась постель – сохранялись ни к чему не обязывающие дружеские отношения. Ему вечно таскали то конфеты, то яблоки, то домашние пирожки, то какие-нибудь фирменные салатики, по нему вздыхали, лили слезы – и при этом посмеивались над ним.
Однако не надо думать, что Гоша был этаким тепличным дамским угодником. Стрелял отлично, занимался какими-то восточными штучками, а если внешне не напоминал качка, то лишь потому, что его худое тело было просто-таки перевито мышцами. Насколько знал Олег, Гоша был призером каких-то соревнований, его пытались переманить из ИПФАНа в некие структуры, обеспечивающие безопасность частных богатых фирм, но он пока что, как дурак, держался за физику и только иногда, когда зарплату начинали сильно зажимать, грозился, что плюнет на все и уйдет в секьюрити.
Короче, Гоша Воропаев был в полном смысле слова идеальным образчиком мужского пола, и ипфановские дамы здорово напряглись, когда он вдруг появился на новогодней вечеринке не один. И сразу всем стало ясно, что эта высокая зеленоглазая девушка рядом с ним – не просто так, лишь бы время провести. Он держал ее за руку, он кругами вокруг нее ходил, он не спускал с нее глаз, словно страж, охраняющий нечто свое собственное . В девушке был найден миллион недостатков – женской частью ИПФАНа, понятно, – ну а мужская часть сошлась на том, что задница у нее, строго говоря, так себе, зато ноги и грудь – что надо. Глазки, губки, носик, волосы – все это тоже было в полном ажуре. Конечно, Гоша мог бы найти девушку с талией и потоньше, но ведь для любви не это главное! А что имеет место быть пылкая и пламенная, причем взаимная любовь и даже страсть, это не подлежало сомнению.
С тех пор Гоша периодически занимал телефон вкрадчивым курлыканьем со своей милой Милой (ее так и звали – Мила, но было это уменьшительным от «Людмила» или Гошка сам так окрестил предмет своего обожания, никто не знал); иногда опаздывал на работу и частенько засыпал, устроив голову на папках, сложенных одна на другую на столе, причем так причмокивал губами, что только дурак не мог понять, что снятся ему пылкие поцелуи; живо интересовался предметами дамского туалета, которые иногда притаскивали в институт бродячие коммивояжеры, и скоро всем заинтересованным лицам стало известно, что милая Мила любит духи от Мэри Кэй (безумная цена!), белое и только белое кружевное белье, стринги и комбинации не носит, как и колготки со «штанишками» – предпочитает с «трусиками»... Ну и всякое такое.