Он подошел ближе, ведя за собой велосипед, поднялся на тротуар и увидел, что среди ополченцев началось движение. Послышались голоса:
— Этот был там сегодня ночью. Я узнал его.
Человек в синих домашних туфлях отпирался с испуганным лицом; это не был один из его товарищей. Он был худой, темнолицый, тот самый, что недавно прошел мимо него, зажав в пригоршнях каштаны. Эн-2 подумал о том, как бы помочь ему.
Он увидел, что человек отскочил в сторону, и решил, что можно отдать ему велосипед.
Но человек, убегая, выбрал неверное направление, он мчался прямо к белобрысым парням возле одного из танков, и Эн-2 подумал, что уже не сможет помочь ему, не сможет никогда никому помочь, ему нечем помочь людям, и он пришел в отчаяние, теперь уже из-за беглеца, ему хотелось погибнуть вместе с ним, покончить со всем этим, снять с себя этот долг — знать обо всех гибнущих; но вдруг среди тех, кто стоял полукругом перед убитыми, он увидел женщину, которая не обернулась, как другие, чтобы следить взглядом за убегавшим, но продолжала смотреть на мертвецов, подняв голову, ибо для нее ничего не погибло, она была поглощена тем новым, что узнавала сейчас, и лицо у нее было воодушевленное. Эн-2 узнал Берту.
Оглушительный звук, всколыхнув леса, обрушив обрывы, вдруг долетает к нам. Он наполняет человека, как собственный звон наполняет колокол.
Берта?
Он увидел ее. Ему хочется подбежать, быть рядом. Но он остается на месте — посмотреть, что с нею происходит.
«И ради меня тоже?» — спрашивает она убитых.
Она спрашивает, умерли ли они также и ради нее. Она спрашивает у пятерых на солнечной стороне, спрашивает у четверых, среди которых лежат подростки под одним одеялом, спрашивает у девочки и у тех, кто рядом с ней.
«И ради меня тоже?» — задает она вопрос девочке. И девочка говорит: «Она хочет знать, умерли ли мы также и ради нее». Она говорит это мужчине, к которому обращено ее лицо с той минуты, как она умерла. И он говорит девочке; «Ответь ей сама». — «А разве мы не отвечаем ей? — возражает девочка. — Разве мы не лежим здесь вот уже сколько времени и не твердим ей об этом?» Потом, как будто рассердившись, она обращается к Берте: «Конечно, ради тебя тоже. Ты хочешь, чтобы наша смерть не коснулась тебя? Да, мы умерли и ради тебя».
Пятеро на солнечной стороне согласно кивают головой.
«Ведь это так просто! Не стоит об этом даже говорить».
И подростки молча говорят ей о том же. «И ради тебя, — отвечают они. — Конечно».
Но Берта упорно задает свой вопрос.
Она стоит перед семерыми убитыми у подножья памятника и хочет узнать то же самое и от них. Узнать снова то же самое. Словно она не может поверить, что это так.