Для каждого свой особый способ?
«Есть одно-единственное слово», — говорит ей старик.
«Скажи, какое слово, — говорит Берта. — Оно развязывает все путы?»
«Да, все путы».
Все путы можно развязать одним-единственным словом? Это ли хочет сказать старик? Но чьи путы развяжутся? Те, что связывают сыновей с отцами? Или отцов с сыновьями? Или братьев с братьями? Это слово развяжет все путы, связывающие людей между собой, и даст им одну-единственную связь — связь через правду. Это ли он хочет сказать?
«Я знаю, что ты говоришь, — шепчет Берта, — я знаю».
Он хочет сказать, что это слово даст людям одно: все, что они ни станут делать, будет правдиво. Разве не это он хочет сказать?
Берта глубоко дышит. Она думает о глазах старика: они прикрыты веками, но ей кажется, что они должны быть синими.
«Что же это за слово?» — говорит она.
«Что за слово? — говорит старик. — Ты еще спрашиваешь?»
Старик обращается к другим мертвецам. «Они думают, — говорит он им, — что нужно какое-то слово».
«Значит, не нужно даже слова? — спрашивает Берта. — Это такое слово, что его не следует произносить?»
На этом Берта останавливается, никто больше не отвечает ей, она оборачивается и ищет в толпе, где же Эн-2.
Эн-2 поставил велосипед педалью на тротуар и подбежал к ней.
Но Берта, едва заметив его, еще быстрее двинулась навстречу, продираясь сквозь толпу.
— Знаешь, что можно подумать? — сказал Эн-2.
— Что?
— Что меня к тебе приворожили.
— И меня к тебе. Разве не так?
— Это нас и связывает.
— А разве между нами есть что-нибудь еще?
— Сдается, что есть.
— Что же?
— Что я всегда встречаю тебя, когда дохожу до предела.
— Как до предела?
— Когда хочу погибнуть.
Берта неотрывно смотрела на него, глаза у нее были такими же, какими она вглядывалась в убитых.
— Ты хочешь погибнуть?
— Сейчас? — спросил Эн-2. — Сейчас совсем наоборот. Вот это и кажется мне колдовством. Что как только я дохожу до предела, так обязательно встречаю тебя, и все становится наоборот.
— Каждый раз, когда ты меня встречаешь? И так всегда было?
— Почти каждый раз. Как будто то самое колдовство, которым меня к тебе приворожили, посылает мне тебя, чтобы я мог начать все сначала.
— А до этого тебе хочется погибнуть?
— Да, погибнуть с теми, кто гибнет у меня на глазах. Перестать сопротивляться.
— Но почему? — воскликнула Берта. — Ведь никто не гибнет! Где ты видишь погибших?
— Я знаю. Когда ты со мной, мне кажется, что ничто не погибло.
— Почему же ты меня не ищешь? Почему ты никогда не хочешь отыскать меня? Почему ты не искал меня все эти дни? Как ты можешь меня не искать?