Анастасия грустно улыбнулась.
— Ты много на себя берёшь, Нель, — заметила она, — ты же не Бруно.
— Разумеется. Это я себе уже говорила. И ты не первая, кто это повторяет мне. Но ты потеряла дар. И я тоже, когда-то… тоже. В один день, в один момент. И ты не знаешь, что наш дар связан с ноосферой. Пока ты не противоречишь её основам, пока не осмеливаешься жить своим разумом, думая, а, не только повторяя, — всё идёт гладко, и препятствий нет. Я не говорю обо всех ноосферах, которые могут быть в мире. Я говорю о Земле. О привычке жить, не задумываясь, которая кладёт свой отпечаток на ноосферу нашего мира. В ней, как и в нас, живущих не задумываясь, есть ошибка, вирус, тормозящий наше развитие. Ошибка, которая множит ошибки. Ты потеряла дар, оттого, что вышла за пределы, за грань. Ты и я — мы вне той ноосферы. Мы не можем пользоваться её потенциалом. Мы вне программы. Теперь мы можем только то, что можем мы. Так будет продолжаться, пока не изменится что-то в той ноосфере, откуда мы вышли.
— А если не изменится?
— Не изменится ничего и в нас. Дар не вернётся. У тебя будет только то, что ты уже имеешь, что, может быть, ты в себе разовьёшь. Помощи от остальных не будет, пока они не поймут тебя, пока ты не заразишь их этой болезнью. Или не вылечишь от ошибок. Но, какая, в сущности, разница? У программы — вируса и программы — доктора есть одно интересное свойство, они обе изменяют то, что существовало до их появления. Но есть и маленькое различие, внутри самой системы не заметное и зависящее только от привязанности к стереотипу, но основополагающее — вирус несёт лавину ошибок, а доктор их исправляет. Кстати, если все вокруг одинаковы, как различить, — они здоровы или больны? С чем сравнивать?
Нель отошла к окну, посмотрев на улицу, равнодушно пожала плечами.
— Знаешь, Настя, — проговорила она, — если я не права, если мы обе не правы, этому миру бояться нечего. Информация, в которой нет ошибок, не уничтожается, а становится базисом, основой для ещё одного витка. Если я ошибаюсь, если я — большая ошибка, то исчезнет только то, что во мне. На весь остальной мир, как бы я не желала, это не повлияет.
— Тебя это устроит?
Нель легонько улыбнулась, понимая, что её собеседница не видит её лица. Тряхнув волосами, прикусила на мгновение губу.
— Меня устроит всё, — ответила тихо, — всё, что работает на развитие, а не на регресс.
Меряя шагами тесную комнату, волнуясь до острого биения сердца, она то подходила к окну, то уходила прочь.
— Не сходи с ума, — сказала Светка. — оно тебе ни к чему.