— А у вас люди независимы? Хотел бы я знать, у вас там как, по улице можно пройти, не наступив в лужу крови или не переступив через труп? — скривился Стейр.
— Почему трупы? — не поняла Ярвенна.
— Ну, как почему? Государство не защищает граждан и не принуждает к порядку. Оно не занимается устройством и охраной жизни, а занимается, видимо, переброской желающих в иные миры. Высший принцип в душе тоже не работает — ведь никакого почтения к надчеловеческим силам, назовем их так, у вас нет. Вы считаете, что вы одни, и никто не стоит над вами, призывая вас к добру. Стало быть, можно грабить, убивать, насиловать? И в самом деле, праздник непослушания. Кроме того, представляю, как пусто в душе у людей, отвергших веру в высший вселенский принцип. Ничего святого для вас просто быть не может, ни надежды на будущее, ни опоры в настоящем, ни критерия для оценки своих и чужих поступков. Видимо, веру в высшее начало вам заменяет гуманизм?
— Да, — ответил Сеславин.
— Сдается мне, вам хорошо промыли мозги, — презрительно и убежденно подвел итог Стейр.
Канцлер требовал от Армилла все новых и новых отчетов.
Стейр пытался предвидеть, какой ответ последует со стороны Обитаемого мира на то, что он удерживает у себя его посланников.
Место в городе, где из воздуха появились иномирцы, было огорожено и объявлено запретной зоной. Там стояла охрана, велось наблюдение. Попытка вторжения вызвала бы жестокий отпор со стороны внутренних войск. Вступить в переговоры с правительством «соседей» Стейр был готов, но не собирался возвращать пленников, пока не узнает как можно больше об Обитаемом мире.
— Я думаю, время еще есть, — говорил он Армиллу. — Надо понять, чего хотят тамошние хозяева. Эти двое дураков — просто подопытные кролики. Хорошо обработанные фанатики, обожающие свое правительство и самый гуманный в мире строй, — усмехнулся канцлер. — Ну, правильно, строй надо любить, правительство надо чтить, особенно если оно ставит на тебе эксперименты и затыкает тобой какую-то дыру. Тут без веры в справедливость и пылкой любви к своему канцлеру, или кто там у них…
— Князь! — с невозмутимым видом Армилл налил себе сока: с утра он не терпел алкоголь, и коньяк, заботливо предложенный канцлером, стоял нетронутым.
— У, какая древность, — саркастически пожал плечами Стейр.
— Князь у них, кстати, должность выборная.
Алоиз Стейр хмыкнул:
— Да, слова с ходом истории иногда меняют свой смысл. У нас канцлер означает скорее «император», у них князя избирает народ. Интересно, на чем у них держится власть? Психокоррекция — вряд ли, такие методики не для примитивных обществ.