Но вот крысьи. Допустим, крысы тоже были из области полуобморочных видений, но ведь одну из них Карела собственной рукой держала за хвост!
Несомненно, это магия, и ничто другое. Все спокойно обдумав, Карела пришла к выводу, что только этим можно было объяснить необычность Табасха.
Тогда Карела впервые в жизни видела живого чародея. Это было удивительно, но она не испытывала перед ним ни малейшего страха. Он не только спас ее. Он сам, не дожидаясь просьб, помог ей промыть рану Эльриса и привести офирца в порядок, он носил хворост и воду, и ни о чем ее не спрашивал. Правда, как и она его.
— Не знаю, правильно ли я сделал, но я собрал внизу ваши вещи и брошенное оружие, — сказал Табасх. — Лошади привязаны были накрепко, поэтому они тоже на месте Если вы захотите тронуться в путь, можете делать это хоть прямо сейчас.
— В путь? — удивилась Карела. — Да вряд ли он сможет.
Словно слыша ее, Эльрис застонал сквозь зубы и с трудом открыл глаза. Еще не успев понять, где он и что с ним, он зашарил рукой по войлоку, нащупал лежащий рядом меч и неожиданно крепко и ловко ухватился за рукоятку.
— Эльрис! Эльрис, все в порядке! — встрепенулась Карела и бросилась к нему, чтобы успокоить.
Ее маленькая ладонь легла на воспаленный лоб офирца, она постаралась поймать взгляд мутных темно-серых глаз.
— Все в порядке, Эльрис, — Карела склонилась к нему.
Рука офирца медленно разжалась и выпустила меч. Раненый часто и тяжело задышал, словно выплескивая напряжение.
— Карела, где эти два подонка? — прошептал Эльрис, ища взглядом врагов.
— Их здесь нет. Они мертвы, — решительно ответила Карела. — Оба.
— А это кто? — подозрительно спросил офирец. Превозмогая боль, он приподнялся и сел. Пот градом катился по его вискам, но он, тем не менее, встал на колени, а потом поднялся на ноги. Рана на груди снова стала кровоточить, но он только покосился на нее, сморщился от боли и шагнул к сидящему Табасху. Видимо, то, что у Табасха не было видно никакого оружия, заставило Эльриса на время забыть о своем мече.
— Я хочу знать, кто это и какого черта он тут делает! — повторил офирец.
В ответ на грубый тон Эльриса Табасх нахмурился, но смолчал.
— Это друг, — поспешно сказала Карела. — Не трогай его, Эльрис, это может стоить тебе дороже, чем ножевая рана.
Эльрис резко повернулся к девушке. Он был бледен и еле держался на ногах, но в глазах его блеснул огонь:
— «Может стоить мне дороже»? Я должен бояться простолюдина? Безоружного бродягу? Опомнись, Карела, я не узнаю тебя!
Табасх тоже встал. Его лицо стало недобрым. Точно таким же, каким оно было перед тем, как трупы солдат стали двумя крысами.