— Бывает, — проговорил Саныч задумчиво. — Посмотришь вокруг, подумаешь и ничего не поймешь.
— Это точно! — ответил я ему его же словами.
И Тимофей Иванович вдруг щедро улыбнулся, словно бы соглашаясь со мною. В этот момент возвратился Рогачев, спросил, все ли нормально, и забрался в свое кресло.
— Сейчас подадут легкую закуску, — обрадовал он нас, хотел было сказать о единственной радости в жизни, но, видно, передумал. — Отчего в самолете всегда голодный?
— Сие есть тайна, — ответил Саныч равнодушно.
А Тимофей Иванович взглянул на меня так, будто бы спрашивал: «Слышал, как умные люди разговаривают? То-то же!»
После посадки я дописал задание и вышел из пилотской последним. Рогачев с Санычем уже спустились с трапа и осматривали колеса. Я, конечно, не ждал, что Татьяна признается мне о встрече, но решил пригласить ее вечером в кино. Когда я вошел на кухню, Татьяна складывала полотенца в контейнер, Лика осматривала кресла салона. Татьяна оглянулась на меня, и на секунду руки ее застыли, но тут же она продолжила работу. Мне захотелось подойти к ней и тихо сказать: «Значит, в одиннадцать?»
Она взглянула на меня так, словно бы этого ждала, и злость у меня прошла.
— Сходим вечером куда-нибудь? — предложил я, чувствуя, что сейчас больше всего хочу услышать короткое «Да!» — то, что я слышал много раз.
— У меня куча дел, — ответила Татьяна, отводя глаза. — И потом... Я неважно себя чувствую...
— Ладно, — кивнул я. — Занимайся своими делами, увидимся после.
Она с облегчением вздохнула, хотела что-то сказать, но так и не решилась. Я подождал и шагнул на трап.
Через двадцать минут мы втроем уже ехали в автобусе. Рогачев напомнил нам с Санычем, чтобы завтра не забыли позвонить дежурному и узнать время вылета, и неожиданно вышел на предпоследней остановке. Мы доехали до конечной, Саныч нырнул в метро, а я отправился пешком. Домой не хотелось, к тому же приятно было идти в толпе по Московскому проспекту: когда возвращаешься из рейса и видишь многолюдье, кажется, что попал на праздник. Не успел я подумать об этом, как вдруг остановился, пораженный догадкой. Затем без колебаний вернулся к универмагу, возле которого сошел на остановке Рогачев, и направился прямо в отдел часов. Там было безлюдно, и девушка за прилавком явно скучала
— Мой товарищ должен был купить часы, — сказал я, подойдя. — Он — в летной форме.
— Купил, — ответила девушка недовольным голосом. — За пятьдесят два рубля. Хотите еще одни?
— Не помешало бы. — Я принял ее шутку, и вышел на улицу, думая о том, что Рогачев остался сам собою даже в этой ситуации. Он ведь переманивал Татьяну и, казалось бы, должен не поскупиться, но решил обойтись подешевле. Я едва не рассмеялся: его «ходики» стоили рублей сто, никак не меньше. Завтра они встретятся с Татьяной, и уже на следующий день она сможет похвастаться ими.