— Ты чего?
— Время быстро летит, — ответила Лида. — Недавно была осень, желтые листья, а теперь зима, липы белые...
— Так и должно быть, — сказал Федор серьезно и, ухмыльнувшись, добавил: — Срубить бы эти липы да пустить в дело.
Он взглянул на деревья цепким глазом, будто бы собирался прийти сюда ночью и начать рубить. Лида хотела что-то сказать, но передумала; а Федор заговорил о постройке дома. Она понимала, что дом ей без надобности, жизнь такая тоже не нужна и надо разводиться, и поэтому равнодушно слушала. Да Федор и не сказал ничего путного, помечтал и закончил тем, что лучше дождаться квартиры.
Уйти от Федора Лида не решилась, но стала относиться к нему холодно. Он заметил это, посматривал на нее с тревогой, но ни о чем не спрашивал, наверное объясняя себе такую перемену ее беременностью. Расспросы свои он прекратил, однако злость в нем осталась, и однажды он избил соседа Тимошку. Тот вечером дважды ткнулся в их калитку, и Федору это показалось подозрительным. Тимошка был известен в поселке как плотник и безобидный человек, и когда выпивал, то не сразу, случалось, попадал в свои ворота. Лиде было жаль Тимошку, которого она знала с детства, и стыдно перед людьми.
— Нет моих сил, — сказала она мужу. — Уйду!
— А-а! — закричал Федор зло и радостно. — Поблудить захотелось! Знаю я вас, знаю! К этому собралась...
Он бегал вокруг жены, потирал руки.
— К какому этому, — совестила его Лида. — Мне и так тяжело. Подумай, что говоришь.
— Знаю! — не унимался Федор. — Все знаю!
Но он знал то, что знали в поселке все. после школы Лида встречалась со своим одноклассником Сашкой Ломакиным. Раза три ходили они в кино, были на танцах, а потом Сашка уехал и наведался в поселок не скоро. Лида не очень-то его и вспоминала; у них тогда как-то не сладилось, слышала, что Сашка женился, работает на каком-то комбинате. Но вот Федор, узнав от кого-то о Сашке, попрекнул.
Несколько дней Лида пробыла у родителей, жаловалась, что Федор ее обижает, Платон Спиридонович, слушая дочь, угрюмо молчал, а Паша Ивановна плакала и утешала, говоря, что муж после рождения ребенка переменится.
— Не переменится, — в один голос заявляли сестры и просили: — Живи с нами, как раньше...
Лида обнимала их, плакала, понимая, что ничего, что было раньше, уже никогда не будет; не верила она и в перемену мужа, но, пожив у родителей, вернулась домой. Федор встретил ее спокойно, будто бы ничего и не произошло. Через несколько дней к ним зашел Платон Спиридонович, долго сидел, разговаривая о том, о сем и, прощаясь, сказал Федору: