Понимаю я, что день к вечеру клонится, пора мне удочки сматывать да из Киева ехать, коль скоро такой афронт с марухой вышел. А она вцепилась в меня не хуже того бультерьера и кричит во весь голос, что не отпущу, мол, с мужем разведусь, детей, мол, все равно нет, счастья нет, и сексуальной удовлетворенности тоже, поскольку партейный ее оказался человеком обстоятельным только на заседаниях партячейки и нигде больше.
Мне, понятно, такой расклад совершенно некстати, поскольку я тогда уже второй месяц находился в розыске за магазин, который до моего прихода охраняли двое красноармейцев, и идти регистрироваться в загс с паспортом я совершенно не собирался. Но маруха кричит дурниной, что теперь она своего не упустит, и я начал подозревать, что к этому дело и клонится. «Как же, дорогая Тоня, – спрашиваю я ее, – вы собираетесь выходить замуж за меня, если у вас муж партейный в паспорте прописан, а многомужество в рэсефэсеэре еще не узаконили?»
«Вот вы, Володя, – говорит она мне, – человек с виду грамотный, а совершенно не знаете, что в нашей социалистической стране разрешены разводы. И плотник он или член партии, он обязан развестись со мной, если я считаю, что наше совместное проживание более совершенно невозможно».
Писькарь, не знаю, видел ли ты, но вот я за свои сорок два ни разу не встречал члена ВКП(б), который повелся бы на такие рассуждения и отпустил от себя маруху, первую красавицу Киева. Попытался я это объяснить своей Тоне, да вижу, что только масла в огонь подливаю.
«Вы, Володя, – шепчет она мне, когда мы встали с мешков и начали отряхиваться, – поживите в Киеве еще пару деньков, а я сама все улажу». Я думаю, чего же не пожить. Киев и зимой красив и приятен. Тем более что маруха дала мне денег и ключи от сестриной квартиры, чтобы я мог запросто вставать по утрам и молиться в окно на купола Киево-Печерской лавры. Забрал я ключи, переехал на квартиру и отдыхал два дня. А на третий приходит в квартиру сестра и говорит: «Тонька в милиции».
«Как же так, – отвечаю я ей, – она может быть в милиции, если она собиралась в загс с мужем разводиться?»
«Бежал бы ты, – говорит сестра и слезами умывается, – Володя, куда подальше отсюда, пока тебя тоже не забрали».
Я, понятное дело, решил прояснить все, успокоить женщину, а там уж решать, что дальше делать… В общем и целом, товарищ писькарь, успокоилась Татьяна – сеструху Таней звали – и говорит: «Ладно, Володя, расскажу я тебе, как Тоню забрали. Но ты, будь любезен, пожалуйста, простынь на себя не тяни, а то отопление у нас сомнительное, и голым ногам наше тяжелое положение жилищно-коммунальной системы не объяснить».