– Ответ отрицательный! – мгновенно ответил Ярослав. – Он обещал дать мне коридор для отхода и дал его. И вел при этом себя как человек, которому тоже не мешало бы смыться с места событий. Если бы шла речь об его информированности о блокировании засады Червонца его коллегами, разве стал бы он входить в контакт с человеком из военной разведки?
– Играл, добиваясь твоего доверия?
– А зачем ему мое доверие? – воскликнул Слава. – Весников выполнил бы поставленную задачу, сдал бы меня своим, получил бы орден, звание и новую должность. Он сейчас, думается, все равно все это получит, однако он рисковал собой, отпуская меня, ибо точно знал, что НКВД рвет когти, чтобы вынуть меня из-под земли. Он честный человек и входил в контакт с разведкой вынужденно, потому что чувствовал, что Червонец возьмет деньги, раритеты, перебьет всех и уйдет.
– Замечательно! – На лице Шелестова проступил легкий румянец, что свидетельствовало о его удовольствии от достигнутого результата. – Вот ты и доказал мне главное, в чем я сомневался! А теперь наблюдай за ходом моей мысли. НКВД блокирует засаду Червонца, однако не предпринимает никаких мер по ее ликвидации, поняв, что этим делом занято другое ведомство. А какое еще ведомство, окромя военной разведки, может начать игру с грузовиком, набитым готовыми к обмену бабками? И НКВД делает вид, что не заметил боя. Вместе с этим НКВД имеет информацию о предстоящей засаде, но не от Весникова. Ты понимаешь это, Слава? Не от Весникова! Поэтому я спрашиваю тебя, Корнеев, – что происходит?
– Кто-то из бандитов сдал операцию Червонца?.. – неуверенно предположил Ярослав.
– И после этого явился на место сбора и с оружием в руках совершил нападение? Я тебя умоляю! – как говорит наш Ицхак Яковлевич… НКВД имел информацию…
– От Червонца, – озвучил Корсак молнией сверкнувшую у него в голове мысль.
Пройдясь по кабинету, трогая ладонью каждый из стоящих на окне цветков, Шелестов долго молчал, прежде чем прояснить для Корнеева истину. Ее нельзя было бросать ему в пасть, как кость голодной поисковой собаке. Эту истину, чтобы понять ее всю без остатка, следовало и употреблять соответственно – крошечными глотками, смакуя, добираясь до рисунка на дне чаши постепенно.
– Понимаешь, Слава… То, что сейчас происходит в стране на самом высоком уровне, недоступно не только простому обывателю, но даже и тебе, опытному разведчику… Здесь своя разведка, Ярослав. Еще более беспощадная и жесткая, нежели войсковая. Отец народов не вечен… Кто не понимает этого? Только советский народ. Я уверен в том, что, когда умрет Иосиф Виссарионович, миллионы советских людей будут решительно не понимать, что произошло. Образованные люди, самый читающий в мире народ не сможет понять, как могло случиться такое, чтобы Сталин умер. Разве ты не знаешь, что Сталин вечен? – И он посмотрел на Ярослава. – Все знают. И когда он умрет, страна будет находиться в прострации много дней. Знаешь, что такое прострация?