– Вы будете дразнить меня, дорогая? Я тоже имею на это право. – И он тоже слегка прикоснулся к ее плечам, но тонкая ткань сорочки мешала ему, и он быстрым движением схватил ее, и Лорен и ахнуть не успела, как он через голову стащил ее сорочку и отшвырнул в сторону. Она еще не опомнилась, а он уже прижимал ее обнаженную грудь к своему торсу.
От соприкосновения ее податливой мягкой груди с его твердыми мышцами возбуждение волнами прокатывалось по ее телу. На мгновение она посмотрела на него широко раскрытыми глазами. Она не знала, надо ли ей сопротивляться, или… но как она могла сопротивляться? Именно для этого она и здесь, говорила она себе.
Как бы то ни было, но ощущение было восхитительным. Она закрыла глаза и наслаждалась его близостью, ощущением восторга, охватившего ее. Он наклонился и поцеловал ее нежную шею около плеча, и она задрожала от радости.
– Это чудесно, – прошептала она. Она дрожала от силы нахлынувших чувств, пока он крепко не взял ее за плечи. Он снова поцеловал ее, касаясь горячими губами ее кожи, а она гладила его плечи и спину, прижимая его как можно ближе к себе, не желая нарушить эту чудесную близость. Она уже жаждала большего, чего-то, что могло бы соединить их.
– Вам действительно нужна, вся эта чертова одежда? – прошептал он ей на ухо. Она покачала головой. Ответом ему были невнятные звуки – слова быстро исчезали из ее головы, оставляя лишь чувства и грубую жажду удовлетворения.
Это было так давно.
Она развязала на талии пояс, батистовые панталоны упали на пол, и она отшвырнула их ногой.
К ее радости, поскольку она не знала, как они расстегиваются, он за это время успел снять свои панталоны и теперь избавлялся от остальной одежды. Она поискала взглядом стул, чтобы сесть и снять чулки, единственное, что на ней оставалось.
– Нет-нет, позвольте мне, – сказал он, блеснув лукавой улыбкой.
Он подвел ее к кушетке и усадил, затем взял ее ногу и стал гладить пальцами, пока Лорен не задрожала от этих легких прикосновений. Тогда он снял голубую подвязку и начал стягивать чулок, постепенно, дюйм за дюймом, целуя каждый кусочек обнажившейся кожи. Это была утонченная пытка, и Лорен, затаив дыхание, с трудом заставляла себя сидеть спокойно. Ей хотелось пошевелиться, но он целовал ей ноги, и она прикусила губу, чтобы сдержать неподдельный, идущий от самого сердца стон. Когда он добрался до ее пальцев и стал целовать каждый из них по отдельности, она не знала, смеяться ей или стонать от изумительно острых ощущений. Она никогда бы не подумала, что ноги обладают такой чувствительностью.