Он бросил стонущего и ругающегося пленника на пол и огляделся. Опочивальня с огромной кроватью, завешенной шелковым балдахином, шитым золотом, четыре масляных светильника на стенах, Перес, сидящий на полу возле кровати и глядящий на вошедших с боязливой надеждой. Царь, бессмысленно шевелящийся на полу, покрытом коврами, сделал вдруг попытку криком позвать на помощь, но киммериец безжалостно пнул его сапогом, и тот захлебнулся своим криком.
— А что? — поинтересовался Конан, — кто-то придет сюда на призыв о помощи?
— Это вряд ли, — усмехнулся Перес и весомо произнес, глядя на поверженного повелителя. — Царская власть кончается за порогом этой комнаты, не так ли?!
— Так! — Царь сел более-менее ровно и, злобно глянув на киммерийца, сказал: — Я в вашей власти. И гибель моя неминуема. Но неужели вы думаете, что сможете уйти отсюда живыми?
— А почему бы и нет? — спросил Конан. — Ведь смерть ищет тебя и не успокаивается, пока ты подсовываешь ей других.
— Нет, киммериец, — покачал головой Перес, — смерть возьмет всех, кто окажется рядом с царем.
— Что мы можем сделать?
— Ничего, — с мстительной радостью в голосе произнес царь, — десяток лучших воинов умерли здесь так же, как жалкий одинокий старик. Ни оружие, ни магия не способны помешать исполнению проклятья. Ни светлые боги, ни покровители зла не откликаются на призывы своих жрецов, которые молят их избавить нас от гибельного пророчества.
— Тогда замолкните, — непререкаемым тоном велел киммериец.
Он попробовал открыть дверь, но кто-то уже заботливо вернул подпорку на прежнее место, и толстые створки даже не шелохнулись. Конан достал из ножен меч и лучший кинжал, сел возле двери с оружием наготове и задумался. Перес встал, отошел к узкому проему окна и стал глядеть в звездное небо, как будто прощаясь с этим миром, царь тоже поднялся на ноги, медленно прошел вдоль глухой стены и как будто ненароком попробовал надавить на какой-то малозаметный выступ в стене.
Ничего не произошло, и царь негромко выругался. Верные слуги добросовестно позаботились о том, чтобы из этой ловушки не было никакого выхода.
Отмечая краем сознания эти перемещения, Конан одновременно настраивался на грядущий смертельный бой, хотя бы этому поединку и предстояло стать последней битвой киммерийца, и размышлял. Что можно сделать в такой ситуации? Взывать к богам? Последние события давали некоторую надежду на то, что его зов действительно может быть услышан богами. Но кого призовет в ответ на это его противник?
Время между тем текло, и, по-видимому, настала полночь. Воздух в комнате вдруг стал дрожащим и колючим, умерли даже случайные шорохи и звуки дыхания. Перес обернулся от окна и застыл недвижным изваянием, царь безмолвно хрипел, протягивая перед собой руку, унизанную драгоценными перстнями. А в центре комнаты соткалось бесформенное пятно абсолютной черноты, пронизанное редкой переливающейся сеткой тонюсеньких огненных нитей.