Паулюс, живший уединенно, оставался для меня загадкой и перестал быть загадкой, когда неожиданно выступил на защиту Зейдлица, подвергаемого обструкции своих прежних друзей.
– Немцы при Гитлере, – заявил фельдмаршал, – стали вроде дрессированных зверей в цирке: они все понимают, о многом догадываются, но сказать ничего не могут. Будем же уважать Зейдлица, первым разорвавшего этот заколдованный круг…
Вечерами Паулюс в своей «келье» переводил статьи из «Красной звезды», и я, узнав об этом, выразил свое удивление.
– Мне трудно, – отвечал он. – Но, как утверждал Декарт, «чтобы найти истину, каждый должен хоть раз в жизни освободиться от усвоенных им представлений и совершенно заново построить систему своих взглядов». Можете не проверять цитату – у меня отличная память, – заметил он с небрежной усмешкой.
Над его столом была приколота записка со словами: «Избрал немилость там, где повиновение не могло принести ему чести». Перехватив мой взгляд, Паулюс любезно пояснил:
– Эпитафия с могилы опозоренного генерала Марвитца…
Честно говоря, я так и не мог вспомнить, какую из битв проиграл этот Марвитц. Но эпитафия над его прахом, очевидно, ближе всего отвечала настроениям Паулюса. Фельдмаршал казался мне морально надломленным, но я отметил его колоссальную выдержку. Всегда подтянут и собран, Паулюс не был солдафоном, скорее напоминал интеллектуала, наряженного в генеральскую форму. Он очень ценил свое одиночество, разделяя его с Вилли Адамсом, ковырялся во фруктовом саду; в частных беседах Паулюс обнаруживал неожиданную эрудицию – мог со знанием дела судить о целебных водах Давоса, смело критиковал выводы, немецких физиологов. Вечерами прислушивался к далекому грохоту эшелонов, в которых тогда перевозили тысячи девушек.
– Интересно, куда они едут, едут и едут?
– Добровольцы. Чтобы восстанавливать Сталинград.
Паулюс тяжело и надолго задумался.
– Им будет там тяжело… Впрочем, – сказал он, – если я доживу до глубокой старости, я хотел бы снова побывать в Сталинграде… в новом, где не останется следов войны.
Паулюс очень внимательно изучал сводки Совинформбюро о положении на фронте, на школьной карте он – ведущий стратег вермахта, автор плана «Барбаросса» – делал штабные пометки, которые мог понимать только один он, полководец.
– Не думайте, что я переигрываю войну, – сказал он мне. – Просто я наблюдаю, как Гитлер проигрывает войну…
Паулюс не всегда был согласен с нашей пропагандой:
– Вы напрасно представляете Гитлера психом или придурком. Я лично проработал с ним несколько напряженных лет и могу заверить вас, что это человек вполне разумный, обладающий почти дьявольской интуицией.