Включив карманный фонарик, Лавров спустился в трюм. Стараясь не зацепить торчащие в разные стороны концы разобранных трубопроводов между корпусами вспомогательных дизель-генераторов, он прошел в корму. Выключил фонарь. Тот же результат!
Что сказать моряку? Если сейчас светится, спустя неделю после вывода установки, то какой фон в море! Скорее всего, в каком-то ремонте напортачили с монтажом биологической защиты. Вот и идет прострел прямо в этот угол. Замерять радиоактивный фон имеющимися на корабле приборами бесполезно. Они специально загрублены химической службой. Какой толк от бойца, который будет знать, что его ожидает опасная доза радиации! Командование об этом свечении скорее всего знает. Но что-то старшине надо сказать.
– Я обязательно доложу об этом по команде! – уходя, пообещал ему Лавров.
На одном из кораблей дежурный сообщил ему, что объявлена учебная тревога противодиверсионным силам и средствам. Боевые пловцы, представлявшие эти силы, базировались где-то недалеко. Периодически они отрабатывались на стоящих у пирсов подводных лодках. Их задача состояла в том, чтобы незаметно под водой подплыть к какой-нибудь субмарине, стоящей в заводе или Петровске, и прикрепить к корпусу муляж магнитной мины. Ребята там были отчаянные, обязаны были действовать в условиях приближенных к боевым. Раньше по ним разрешалось применять все возможные меры противодействия. Но после случая почти двухлетней давности, свидетелем которого оказался Лавров, все запретили. Разрешено было только докладывать об обнаружении пловца.
В тот день, Лавров, еще будучи не назначенным командиром дивизиона, стоял дежурным по главной энергетической установке, а дежурным по кораблю заступил Григорий Картонов. Лодка стояла в Петровске у своего родного пирса. Точно также объявили тревогу противо-диверсионным силам и средствам. Во время вечернего чая верхний вахтенный сообщил, что он видит приближающегося боевого пловца. Лавров и Картонов срочно поднялись наверх. Был тихий августовский вечер. Заходящее солнце последними лучами освещало мягким матовым светом гладкую поверхность моря. Верхний вахтенный показывал рукой на линию едва заметных пузырьков перемещающихся по направлению к К-30. Стоящие на палубе моряки как завороженные смотрели на появляющиеся и пропадающие пузырьки.
– Эх, сейчас бы парочку гранат! – безнадежно произнес кто-то из них.
– Какие гранаты по живому человеку! – сурово заметил Григорий. – Учебная тревога! Всем вниз! Все бросились на свои боевые посты. Согласно инструкции, предполагалось на учениях отпугивать боевых пловцов проворачиванием линий валов и продуванием цистерн главного балласта. Когда Лавров доложил о готовности линий валов к проворачиванию, корпус подводной лодки уже дрожал от вырвавшегося из шпигатов кормовой группы цистерн главного балласта воздушного пузыря. Вахтенный турбинист подключил линии валов к валоповоротному устройству. Лавров представил, как жутко завращались в темной глубине четырехметровые лопасти. Отбой тревоги дали через полчаса. Все опять собрались на палубе. Сумерки закончились и ни с палубы, ни с пирса уже ничего не было видно.