Старпом обвел взглядом личный состав вахты, привлеченный его рассказом и с нетерпением ожидающий развязки.
– Выскочили опять на поверхность, продулись, как положено, осушили рубку. Механик отдраивает люк и чувствует, что ему кто-то сверху помогает. Его чуть паралич не хватил!
– Не надо ля-ля-ля Константин Юрьевич, – насмешливо заметил вышедший из рубки Шатунов, – насколько я знаю, ихтиандры у нас не служат!
– Спокойно штурман! – с показным равнодушием продолжил старпом. – Все гораздо проще. Когда лодка пошла на глубину, мы с командиром успели спуститься в рубку и задраить верхний рубочный люк. Уцелели, можно сказать, чудом. Стояли по горло в воде!
– Повезло Вам, товарищ старший помощник! – заулыбался Сажин. На его порозовевшем лице уже не было видно никаких признаков морской болезни.
Старпом ничего не успел ответить, потому что ему на смену пришел командир корабля:
– Пора обедать старпом! Борщец сегодня наваристый!
Лавров позавидовал аппетиту командира. Он знал, что во вторую смену в кают-компании от силы будет три-четыре человека. Остальные, сломленные морской болезнью предпочтут обеду сон.
За два дня до окончания срока работы с «Академиком Виноградовым» море успокоилось. Днем по-прежнему было сумрачно от черных, косматых, низких облаков, но сила ветра уменьшилась. И хотя он еще лохматил верхушки волн, чувствовалось, что шторм пошел на убыль.
Прогноз на улучшение погоды подтверждало и появление американского патрульного самолета «Орион». Он прилетал откуда-то с кормы и на бреющем полете, с разрывающим барабанные перепонки свистом реактивных турбин проносился над рубкой, сбрасывая впереди по курсу подводной лодки гидроакустические буи. Находящиеся в рубке и на мостике подводники без труда могли разглядеть надписи на фюзеляже и крыльях, а в кабине самолета чернокожего пилота, улыбающегося и показывающего неприличные жесты. «Орион» быстро исчезал вдали, чтобы через какой-то промежуток времени вновь нарисоваться с кормы.
Василий перекуривал в рубке после ужина, когда самолет появился в очередной раз. Услышав приближающийся гул самолета, он поднял голову вверх. Уже стемнело. С оглушительным ревом, как огромная черная хищная птица, самолет накрыл подводную лодку и, мелькая проблесковыми маячками, ушел вперед. Заложило уши. Василий напрягся. Чувство беспомощности и беззащитности на миг охватило его. А что еще можно чувствовать в этот момент, когда знаешь, что на тебя нацелено больше десятка ракет, торпед и авиабомб. В голове мелькнула мысль о том, что может быть, его дед, в окопах Сталинграда, и отец, под американскими бомбами в Корейскую войну, переживали то же, что и он сейчас.