Идя к месту встречи, он обернулся. Скамейка, на которой он оставил старичка, была пуста. А был ли он вообще?
Не прошло и двадцати минут, как он увидел знакомый силуэт на переходе от станции метрополитена к вокзалу.
– Здравствуй! – она протянула руку. Притягивающее юной красотой лицо в обрамлении светлых, до пояса, распущенных волос. Тонкий шелк зеленого в горошек, под цвет глаз, платья, туфельки на высоком каблуке и свисающая с плеча модная лакированная сумочка, подчеркивали совершенство фигуры. Золотой кулончик сердечком в такт ее учащенному дыханию вздрагивал на маленькой груди. Перед ним стояла не просто симпатичная девчонка, а красивая девушка.
– Я думала, что ты не позвонишь. Скажи честно, ты хотел уехать, не попрощавшись со мной? – спросила она. Светившееся откровенной радостью лицо, испортила гримаса плача, из глаз брызнули слезы. Василию стало стыдно. Он действительно мог уехать не попрощавшись. Пытаясь ее успокоить, Бобылев инстинктивно прижал девушку к себе и, гладя свободной рукой пряди золотых волос, забормотал вдруг откуда-то взявшиеся слова:
– Не надо, все хорошо, мы вместе.
Неизвестно сколько бы они так стояли, но по мере увеличения количества, косящихся на них прохожих в нем начал созревать внутренний протест: «Этого еще не хватало!».
Словно почувствовав перемену в настроении Василия, Лена отстранилась от его груди.
– Извини, сорвалась, – прошептала, всхлипывая, она.
– Ничего страшного, со всеми бывает. Что мы тут стоим? Я знаю одно неплохое местечко, где можно спокойно посидеть до отхода поезда, – предложил он. Василий солгал. Он был там всего один раз, уезжая в отпуск. Им повезло. Кафе было пусто. Они сели за столик. Выплывшая из подсобки полногрудая официантка в белых накрахмаленных переднике и кокошнике молча протянула меню.
– Что будешь? – спросил он.
– Ничего! – скромно ответила она.
– Тогда, – обращаясь к официантке, произнес Василий, – бутылочку сухого и два по сто пятьдесят пломбира с ликером!
– Мне просто мороженое, – поправила Лена.
Официантка отметила заказ в своем блокнотике и незаметно растворилась в глубине зала. Молодые люди долго сидели, рассматривая узоры на скатерти. Молчание нарушила Лена. Она стала расспрашивать его о том, что он делал все эти дни. Между расспросами девушка срывающимся голосом рассказывала, как ждала его звонка и как переживала, что он уедет, не простившись с ней, и она больше никогда, никогда не увидит его. Василий, стараясь не прерывать ее, коротко отвечал, и ему становилось неловко оттого, что он видит с каким вниманием еще недавно, совершенно чужой человек, прислушивается к каждому сказанному им слову, пытливо вглядывается в лицо.