Ее глаза наполнились слезами.
— В гораздо большем, чем вы думаете.
— Знаю. И очень сожалею, действительно сожалею. Бог даст, то, что я сделал для вашего сына, поможет вам понять это. Однако мы можем поговорить об этом в другой раз. Пожалуйста, проявите снисхождение, потому что сейчас в помощи нуждается моя дочь.
В конце концов графиня уступила. Подозвала слугу, отдала ему сына, и тот поспешно ушел, унося мальчика.
— Следуйте за мной, — сказала Элизабет Алехандро. — Я предоставлю вам комнату моей служанки.
По узким пролетам лестницы она повела их на третий этаж. Алехандро нес Кэт, хотя это было почти на грани его сил, де Шальяк пытался помогать ему, но проходы были настолько узки, что идти по ним можно было лишь друг за другом. Время от времени сменяя друг друга, они все-таки преодолели лестницу.
Комната оказалась почти так же мала, как та, которую Алехандро занимал в доме де Шальяка, с покатым потолком, одним крошечным окном и, казалось, большим количеством углов, чем позволяли законы геометрии. Мебель состояла из узкой постели, стола и простого кресла. На одной стене висел крест с истекающим кровью Спасителем; скорее всего, самое дорогое, чем владела служанка. Алехандро положил Кэт на постель и принялся раздевать ее.
— Я пришлю женщин со всем необходимым, — сказала Элизабет и исчезла за дверью.
Вскоре прибыли обещанные женщины, принеся с собой белье, пеленки и воду. Одна из них, весьма крепкого телосложения, на себе затащила наверх родильное кресло, но одного взгляда на Кэт ей оказалось достаточно, чтобы понять — кресло не понадобится. Она поставила его в сторонку и прошла к постели, растолкав Алехандро и де Шальяка.
Судя по акценту, это была ирландка, родом оттуда же, откуда и ее госпожа.
— Миледи сказала, что вы, джентльмены, лекари.
Оба кивнули.
Женщина расхохоталась.
— Тогда от вас тут толку не будет. Лучше не путайтесь под ногами.
Де Шальяк запротестовал, но она спросила:
— Кому-нибудь из вас пришло в голову заглянуть ей между ног?
Ответом ей было потрясенное молчание, а потом оправдания со ссылкой на пристойность.
Ирландка презрительно покачала головой.
— Дурачье! Нельзя не посмотреть, иначе как поймешь, что делать?
Кэт застонала, захлестнутая новой волной боли. Женщина наклонилась и погладила ее живот, приговаривая что-то успокоительное воркующим голосом. Потом она повернулась к лекарям, застывшим с вытаращенными глазами.
— Оставайтесь и смотрите, если желаете, может, чему-то и научитесь.
Чувствуя свою бесполезность, они попятились в угол комнаты. Женщины, жужжа, словно пчелы, сновали вокруг постели, подчиняясь приказам своей ирландской королевы. Эта крепкая рыжеволосая особа, казалось, обладала волшебной силой, ласковыми, еле заметными движениями рук продвигая ребенка к выходу в мир.