— Конечно.
Кристина застучала по клавишам, а потом, когда на экране появилось изображение, перенесла компьютер ближе к микроскопу.
Обе женщины переводили взгляд с экрана на микроскоп и обратно.
— Что скажете? — в конце концов спросила Джейни.
— Есть основания думать, что существует сопротивляемость стафилококку, базирующаяся на перенесенной чуме.
Генетика в чистом виде. — В голосе Кристины прозвучало с трудом сдерживаемое волнение. — Это в высшей степени логично — что человек, перенесший чуму, делается невосприимчив к стафилококку. Но… почему никто не додумался до этого прежде? Не заметил зависимости?
— Ты знаешь кого-нибудь, кроме Кэролайн, уцелевшего после чумы? Я… нет.
«Если не считать Алехандро и той маленькой девочки», — подумала Джейни.
— Их не может быть много, — сказала Кристина.
— Нужно найти всех, кто есть. И протестировать их.
— Да… но для этого нужно проникнуть в Большую базу.
В сумке, где Джейни обычно носила Виртуальный Мнемоник, все еще лежала роговичная идентификационная программа, которую она когда-то «позаимствовала» у хакера-француза. Большая база станет одной из последних баз данных, которые уничтожат правительственные службы — от нее очень сильно зависят и военные, и Биопол.
— Я знаю, как это сделать, — сказала она.
— Шутите?
— Вовсе нет.
— Но… вы только подумайте, что это означает! Невероятно! Может, мы сумеем найти способ одолеть Доктора Сэма, выделив генерирующий сопротивляемость ген и заменив им такой же, но не обладающий этой способностью, — как мы поступили с мальчиками. — Кристина, казалось, вся светилась — как это происходит с молодыми людьми, совершающими открытие. — Ох, это потрясающе, я должна рассказать па…
Она оборвала себя на полуслове и смолкла.
Несколько мгновений Кристина и Джейни потрясенно смотрели друг на друга. Потом пришло понимание, и Джейни затопило неожиданное чувство облегчения. В конце концов, снова обретя дар речи, она спросила:
— А что, если я расскажу ему?
Том был изумлен и полон раскаяния, когда Джейни набросилась на него.
— Почему ты скрывал это от меня? Уверена, она была прекрасным ребенком, а теперь стала замечательной молодой женщиной… ох, Том, это, наверное, настоящая пытка — держать все в себе. Как жаль, что я не знала ее еще малышкой.
— Не знаю почему. Я хотел рассказать, но как-то все время получалось, что момент оказывался неподходящим.
— Ты не был женат на ее матери.
— Я не любил ее мать, — ответил он после еле заметного колебания.
— Но ты любишь Кристину.
— Бог мой, конечно, люблю, она же моя дочь. И всегда был готов прийти ей на помощь, если она в чем-то нуждалась, всегда заботился о ней.