Ваш верный слуга, Ги де Шальяк»
Алехандро написал ответ, рассказав де Шальяку все, что мог, о своем путешествии и неожиданной радости, которую обрел в конце него. Рассказал о том, как растет мальчик, зная, что эти новости укрепят дух Кэт в тех испытаниях, которые, без сомнения, ей предстоят.
Медленно, но верно Алехандро находил место для себя и своего внука среди евреев Авиньона. Однако Авраам Санчес не торопился открывать свое сердце очаровательному голубоглазому мальчику, которого его сын принес с севера.
— У меня нет собственного сына, отец. Ты должен принять его.
— Ты не знаешь, что Бог уготовил тебе, Алехандро. Здесь много хороших женщин, которые с радостью примут тебя, даже с ребенком-гоем… Вот хотя бы эта, которая кормит грудью мальчика. У нее нет мужа, и она была бы для тебя прекрасной парой.
— Она замечательная женщина. И хорошая мать. Я счел бы за честь стать ее мужем, если бы не…
— Если бы не что?
Алехандро испустил глубокий вздох и рассказал отцу, что уже любил однажды и не способен любить снова.
— При чем тут, спрашивается, любовь? — воскликнул старик. — Хорошая женщина — это хорошая женщина, а ты прекрасный мужчина. Я даже и мечтать не мог, что ты станешь таким. Тебе нужно лишь одно — открыть себя воле Божьей, и, уверен, ты будешь счастлив, как я был счастлив с твоей матерью, да покоится она в мире. Пройдет время, и ты научишься любить женщину — если захочешь. Я разбираюсь в этих вещах, прислушайся к моим словам.
— Я любил одну женщину, отец, и не хочу любить другую.
— Но тогда после тебя не останется ничего, ни наследия, ни сына, чтобы продолжать твое дело и молиться за твою душу.
— Значит, так тому и быть. После меня останется моя работа. Чем не наследие?
— Тогда, горе нам, род Санчесов оборвется. Твоя плоть рассыплется прахом, и в мире не останется плоти от нашей плоти…
— Значит, так тому и быть, — повторил Алехандро. — Если Бог захочет, чтобы плоть Санчесов уцелела в этом мире, он найдет способ сделать это и без нашей помощи.
Две женщины сидели в деревянных креслах-качалках на широкой веранде, окружающей главное здание лагеря «Мейр».
Джейни, в состоянии полной расслабленности, откинула голову на мягкую спинку кресла и закрыла глаза, вслушиваясь в звуки окружающего мира. Кресла поскрипывали, покачиваясь, и этот ритм успокаивал, навевая сон.
Она открыла глаза и улыбнулась Кристине.
— Ты веришь в Бога?
— Да, в некотором роде.
Джейни этот ответ не удивил.
— Кристина, я давно хочу спросить тебя кое о чем. Как это ощущается, в смысле внутренне, быть… — Она замолчала в поисках подходящих слов и наконец закончила: — Такой, как ты?