M. O да, это было хорошо известно. Но у Геринга было плохое сердце, и он собирался оставить свою коллекцию государству. Я думаю, ему доставляло удовольствие вешать эти вещи на стены и смотреть на них. Я уверен, что история была бы более благосклонна к нему, чем к Гитлеру.
С. А как насчет вас самого?
М. Никто ничего не знает обо мне за исключением того, что я руководил гестапо. Я предпочитал, чтобы так было при последнем правительстве, и я тем более предпочитаю, чтобы так было и сейчас.
С. С этим мы оба можем согласиться.
М. И насчет Геринга мы тоже согласны.
С. Да, в целом вы правы.
М. Да, и еще одна вещь о старых евреях. Я велел официально опечатать их квартиру и уведомил гестапо Мюнхена, чтобы никто даже не пытался войти в нее. Они жили в районе Мюнхена, который не был разбомблен, так что кто знает? Когда война закончилась, они могли вернуться назад. У меня нет сведений насчет того, сделали они это или нет, но оставаться в Швейцарии для них было бы хуже. После войны там было очень плохо. Они часто говорили: «Радуйся войне, потому что мир будет ужасен», и они были правы.
Вероятно, тем аспектом истории Третьего рейха, который в силу своей драматичности нашел наибольшее отражение в литературе и средствах массовой информации, стала деятельность системы концентрационных лагерей. Она превратилась в золотую жилу для публицистов и в настоящий кошмар для статистиков.
Сведения о фактах и цифровых данных, разбросанные по разным общедоступным и секретным архивам, вызывают удивление своей приблизительностью. Писателей не стесняет ограниченность фактического материала, и поистине анекдотические цифры разрастаются, подобно водорослям, закрывающим грунт.
Мюллеру лично было известно очень многое о структуре и функционировании лагерной системы. Ими управляли различные отделы СС, но Мюллер получал регулярные подробные отчеты о заключенных, содержащихся во всей системе в целом. Например, если гестапо кого-нибудь арестовывала и если эти люди должным порядком попадали под суд и отправлялись в заключение, Мюллер всегда отмечал, когда заканчивается срок того или иного заключенного. В дальнейшем он обладал правом либо повторно арестовать человека и заключить его в тюрьму, либо отпустить его на свободу. Его архивы полны справок об освобождении, переводе, смерти или официальной казни заключенных во всех лагерях системы. В качестве образца в Приложении приведен рапорт коменданта лагеря Гросс-Розен, в котором говорится о советских военнопленных, отправленных вермахтом в лагерь для расстрела.