В книге «Двадцать писем другу» есть и такие слова: «Страшную роль сыграл Берия в жизни нашей семьи. Как боялась и ненавидела его мама!» А между тем моего отца мать Светланы, Надежда Аллилуева, не могла ни любить, ни ненавидеть. Они просто-напросто не были знакомы. Жена Сталина застрелилась в 1932 году, за шесть лет до переезда нашей семьи в Москву. Светлана была еще ребенком…
Светлану я понимаю, хотя и не могу, естественно, согласиться с тем, что она написала. Ей просто хотелось, чтобы ее отец выглядел не так ужасно… Широко известно имя человека, официально обвиненного во всех преступлениях, так что можно писать о нем что угодно. Мораль здесь, насколько понимаю, отступает на другой план…
Несколько лет назад, переехав в СССР, Светлана пожелала встретиться с нами — мама еще была жива. Мы решили, что не стоит этого делать, и встреча не состоялась. О ее жизни я знаю лишь из сообщений западной прессы.
А когда-то мы были очень хорошо знакомы. Я учился в одной школе с детьми Сталина. Светлана Аллилуева сидела за одной партой с моей будущей женой. Она нас с Марфой и познакомила.
Запомнилась дочь Сталина умной, скромной девочкой. Хорошо знала английский. Очень была привязана к моей матери. Уже во время войны попал я в одну неприятную историю, связанную со Светланой. После возвращения с фронта подарил ей трофейный Вальтер. Проходит время, и в академию, где я учился, приезжает генерал Власик, начальник личной охраны Сталина.
— Собирайся, — говорит, — вызывает Иосиф Виссарионович.
Приезжаю. Никогда раньше такого не было, чтобы вызывал.
Поговорили немного о моей учебе, а потом и говорит:
— Это ты Светлане револьвер подарил? А знаешь, что у нас дома с оружием было. Нет? Мать Светланы в дурном настроении с собой покончила…
Я обалдел. Знал, что мать Светланы умерла, но о самоубийстве никто у нас в доме никогда не говорил.
— Ладно, — сказал Сталин, — иди, но за такие вещи вообще-то надо наказывать…
Со Сталиным я, разумеется, встречался не раз в самых разных обстоятельствах и в самое разное время и должен признаться, что отношение к нему у меня и сегодня далеко не однозначное. Когда мы жили в Грузии, то просто молились на него. В Москве отношение к нему изменилось. Мне приходилось слышать разговоры родителей о Сталине, да я и сам уже понимал, кто повинен в репрессиях, политических процессах и прочем.
И тем не менее это был человек, который мог очаровать любого. Неправда, что его считали великим человеком лишь заурядные льстецы. Думаю, многие деятели культуры, включая выдающихся советских писателей, художников, были по-своему искренни, воспевая Сталина. Хотя, безусловно, проходимцев, кормившихся, как это часто бывает, на восславлении вождя, тоже хватало…