Именно эта психологическая особенность побуждала его в многолюдных собраниях пускаться в рискованные заигрывания с Доминикой и с другими женщинами. Несомненно, доктор Фрейд и его свита венских профессоров, обнаружившие тайные сложные причины всего, что делают люди, включая неиссякаемое желание мужчин и женщин получать удовольствие друг от друга, не упустили бы возможности побеседовать с Арманом, дабы исследовать его маленькую странность. Однако подруги Армана воспринимали эту причуду совершенно естественно, резонно полагая, что у каждого мужчины есть свои особые пристрастия в интимной жизни.
Прекрасная Мадлен стонала от наслаждения, когда чуткие пальцы играли со скользкой пуговицей, спрятанной под темно-каштановыми завитками. Она была уверена, что таким образом ее подготавливают к новой близости, поэтому перевернулась на спину и широко раскинула ноги. Арман, казалось, не заметил призыва, утонченная игра продолжалась. Возбуждение стало таким сильным, что голова Мадлен перекатывалась из стороны в сторону по мягкой подушке, волосы очаровательно растрепались, а ногти царапали атлас покрывала.
— Да, Арман, я готова! — выдохнула она.
— О, да, ты действительно готова, дорогая, невероятно готова. Но, как говорится, спеши медленно, позволь себе посмаковать то, что ты сейчас чувствуешь.
— Арман, я хочу тебя немедленно! — настаивала Мадлен.
— Так оно и будет, прелесть моя, я приду к тебе много-много раз, — отвечал он, не обнаруживая при этом ни малейшего намерения сделать то, чего от него ожидали. Пальцы быстро и легко пробегали по удлиненным влажным губкам под каштановыми завитками.
— О, о! — вскрикивала Мадлен, недоуменно глядя на улыбающееся лицо любовника.
Дрожащие ноги раздвинулись до предела, по животу прошла судорога.
— Что ты делаешь со мной? — изумленно воскликнула она, когда его намерения стали наконец ей ясны. — Ну и бессовестный же ты!
Арман не обратил внимания на ее слова, а также на короткие вскрики, неровное дыхание и стоны. Пальцы не прекращали нежных ласк, и Мадлен больше не смогла произнести ни слова. Из горла вырывались хриплые звуки, она дрожала и извивалась на постели, одержимая единственным желанием — освободиться от непомерного напряжения.
При первом мягком толчке в глубинах ее тела Арман воскликнул:
— Ну же, Мадлен! Ну, давай! Ну, еще немного!
Она громко закричала, мускулы напряглись с такой силой, что спина и плечи взметнулись над кроватью, она опиралась только на голову и пятки. На пять бесконечных секунд застыла Мадлен в таком положении, выгнувшись в дугу, и столько же времени звучал в ушах Армана ее пронзительный крик. Затем она расслабленно опустилась, дрожа и прерывисто дыша, ноги медленно сомкнулись, и она наконец затихла. Прекрасные карие глаза медленно открылись и пристально посмотрели на Армана.