В мире царило спокойствие сытой довольной жизни. Старые раны, нанесенные безжалостной войной, зарубцевались, недавние сражения превращались в легенды. Зантивия процветала, самостоятельно обходясь без заботливой опеки старшей сестры – Миа, без труда отражая редкие жиденькие набеги кочевников, которые ныне вовсе прекратились. Острова под мудрым руководством Эрика с Наурой возродились из пепла и руин. Изменился и Орланд, под неусыпным контролем Анаиры превратившись в строгого, но справедливого короля. Эйрид возглавил его следопытов, сменив на этом посту Ардалиона, который перешел в подчинение Леона. Он продолжал свои моральные изыски, изучая нравственные миры окружающих. Частые беседы с Дрианой насчет назначения человека более не приносили хоть какого-либо ощутимого результата. Он все глубже погружался в себя, разрабатывая собственную концепцию мироустройства. Императрицу начинали беспокоить его воззрения на жизнь. Да и, чего греха таить, она с бессилием призналась себе в том, что Ардалион создает новую религию – веру в непротивление злу. А от этого до возникновения богов лишь шаг, ведь человек обладает необъяснимым и страшным даром оживлять все, во что поверит всем сердцем. Слишком много людей ощущали себя обкраденными, лишившись верной и беспрекословной отговорки за свои неудачи. "Воля богов", – и можно не беспокоить себя вопросами справедливости, свалив беды и бесчинства других на абстрактное существо. Зачем биться за чьи-то убеждения, если Он все видит, всех прощает? К чему вставать на защиту слабых, если Там они будут причислены к лику святых? Смирись с ролью раба, и этим ты будешь более угоден ему, чем безумцы, пытающиеся разрубить гордиев узел зла и дать достойный отпор негодяям.
Дриана яростно заворочалась на постели. Она не понимала и не принимала рассуждения Ардалиона. Конечно, если мир погрузить в эйфорию бездеятельности, то не будет проступков, а, следовательно, и тьмы. Но тогда не будет и добра. Без ненависти нет любви, без тишины не услышишь слова. Эльф обиженно замолкал, стоило ей хоть заикнуться о чудовищном несоответствии его веры и окружающей действительности, и упрямо бубнил, что сражаться со злом возможно только методами зла, а этим приумножаются ряды мрака. На что Дриана резонно возражала, что непротивление порождает веру во вседозволенность и безнаказанность. А вот если показать, что на любое действие найдется противодействие, то это заставит лишний раз призадуматься мерзавцев. Здесь спор обычно заканчивался, и они расставались при своих мнениях.